Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка - Джеймс Хэдли Чейз

Рейкс склонил лицо и поцеловал кончик ее брови. Сердце Белль сжалось от неожиданности. Нет, это не игра для тех, кто случайно сейчас их может увидеть. Это искреннее чувство, оно поднялось в нем, чтобы встретить ее любовь. И ничто иное.

Рейкс посмотрел на часы и сказал:

— Десять минут первого. Они опаздывают. — Слова эти он произнес больше для самого себя, чем для нее.

«Пусть они опоздают, — подумала она. — Пусть они шлепнутся в море».

Пусть он останется с ней на корабле «зайцем», сдастся и заплатит за билет. Из Нью-Йорка они уедут вместе… куда-нибудь… начнут новую жизнь. Найдут самих себя… свое настоящее «я». Станут уважаемыми людьми, какими хотели быть всегда.

Неожиданно метрах в трехстах от корабля по правому борту вспыхнула красная ракета. Она поднялась, повисла в воздухе и вдруг исчезла, отчего безлунная ночь стала еще чернее.

Рука Рейкса тотчас остановила Белль. Он сказал:

— Пока будь здесь…

Она кивнула, хотела прикоснуться рукою к его лицу, благословить, но он уже ушел, оставив ее одну на палубе.

Теперь он двигался автоматически, неторопливо и как-то отрешенно, без всяких чувств, кроме их жалких остатков. И все же…

Он прошел до главной лестницы, поднялся на бак по устланным синим ковром ступенькам. Рейкс вошел в стеклянную дверь кают-компании и огляделся. Здесь почти никого не было. По короткому коридору он прошел на правый борт и без труда отпер отмычкой дверь в офицерские каюты. Память верно служила ему, не вызывала ностальгии. Давным-давно он уже был здесь, смотрел, замечал, готовый в любую минуту оправдать свое присутствие. Справа — открытая дверь в спальню, на низком столике лежат журналы, на блюдечке — чашка кофе, слышно, как кто-то тихонько насвистывает. Миновав коридор, Рейкс повернул налево и по лестнице поднялся к каютам старших офицеров. Он прошел мимо каюты помощника капитана и оказался перед капитанской. Достал пистолет, открыл дверь, вошел и тихонько притворил ее за собой.

На письменном столе лежали все те же словарики. Ручки и карандаши в вазе, казалось, не трогали со времени его последнего визита. На краю стола горела обычная лампа, еще несколько светильников над зелеными дерматиновыми креслами и банкетками тоже были включены. Слева, на круглом стеклянном столике, вместо цветущего кактуса теперь стояла грязнорозовая азалия. В открытую дверь виднелась спальня капитана. Заглянув за порог, Рейкс лицом к лицу столкнулся с самим капитаном. Тот шел навстречу, был в полной форме, но без фуражки, в расстегнутом кителе.

Капитан остановился. Бородка вопросительно поднялась, и Рейкс увидел, как выросли, углубились морщины в уголках его глаз. Рейкс не раз видел это лицо на фотографиях. Не раз представлял себе, как будет разговаривать с этим человеком… с этим крепко сложенным, седеющим, воинственным, умным морским волком. Удивительно мягким голосом, даже с ноткой грубоватого юмора — видимо, от мысли, что перед ним какой-то глупый заблудившийся пассажир — капитан спросил:

— Так кто вы такой и что здесь делаете?

Рейкс сделал шаг в спальню и поднял пистолет.

— Вы меня очень обяжете, если сядете и выслушаете все, что я скажу.

Капитан перевел глаза с пистолета на шарф, закрывавший нижнюю половину лица Рейкса. И Рейксу показалось, что он смотрит на него так, словно заметил на своем корабле неопрятно одетого офицера или матроса, нарушившего устав, и собирается отчитать его.

— Я — человек с очень серьезными намерениями, капитан, — продолжил Рейкс. — Позвольте заметить: если вы откажетесь слушать и без всяких фокусов делать то, что я прикажу, погибнет много людей. Поэтому, пожалуйста, сядьте и держите руки на виду.

Капитан не ответил. Снова взглянул на Рейкса, затем на входную дверь, не спеша застегнул мундир и сел.

— Спасибо, — сказал Рейкс.

— Не тратьте на меня слова. Говорите, что вам нужно сказать. — Капитан едва сдерживал гнев. Рейкс понимал его и даже в своем бесчувственном настроении проникся мимолетной симпатией. Шла самая сложная часть плана, потому что сейчас он разговаривал с человеком, к которому испытывал величайшее уважение, хотя почти ничего о нем не знал. Рейкс говорил с капитаном в самом полном смысле этого слова, капитаном, для которого работа дороже жизни, с человеком, который вошел в кунардскую компанию тридцать лет назад, служил офицером третьей статьи на «Ланкастрии», провел на транспортных кораблях всю войну, служил и в береговой охране, и на корветах в Северной Атлантике, и на конвоях в Россию. Его первым кунардским судном стала «Альсатия» в 1954 году, а четыре года спустя он уже командовал первым в своей жизни пассажирским кораблем «Каринтия», потом был капитаном почти всех крупных кораблей кунардского флота, и вот теперь он сидит здесь, и его шантажируют. Его, капитана самого современного и большого судна в мире.

— В чем же дело? Вы потеряли не только самообладание, но и дар речи? — В голосе капитана помимо гнева теперь слышалось презрение.

Рейкс покачал головой.

— Нет. Слушайте. На корабле есть золото. У меня — вертолет. Он уже кружится в трехстах метрах по правому борту, готовый поднять с бака тонну слитков. Вы распорядитесь, чтобы это можно было сделать без помех.

— Сначала вы попадете в ад.

— Если вы не подчинитесь, мой сообщник пройдет по барам и ресторанам одной из палуб и множество ваших пассажиров погибнет.

Капитан посмотрел на него исподлобья, потер нижнюю губу указательным пальцем. Рейкс понял, что наступил переломный момент, когда взвешивается так много «за» и «против», лежащих в глубине его, Рейкса, намерений, когда капитан сознает, что все пассажиры под его защитой и что в этой защите образовалась брешь и, самое главное, начинает понимать, что его положение безвыходно. И безвыходность эта сквозит в словах Рейкса, и капитан должен понять, — да и понимает уже, — что превозмочь ее нельзя. И слова капитана подтверждают это:

— Как они умрут?

— Взорвутся, по крайней мере, шесть газовых гранат с пятнадцатисекундным запалом. Не буду вдаваться в химию — эти гранаты полгода назад похитили из военного склада, — но уверяю вас, что в закрытом помещении их начинка убивает почти мгновенно. Если вы откажетесь, погибнет много людей…

— Если я откажусь, вы погибнете тоже. Вам никогда не сойти с корабля.

— Это правда. И если мои догадки не верны, я готов умереть. Моя смерть никого не потревожит, а вы уже не сумеете оправдать спасение золота ценой человеческих жизней.

Капитан погладил бородку и произнес:

— Продолжайте, но покороче. Такие люди, как вы, становятся слишком обычными в этом мире, а мне неприятно вас видеть.

— Отлично. Золото в спецкаюте на восьмой палубе…

— Я