Маша и ведьмак - Ирина Пионова

Зара знала: муж не шутил, вводя в гарем девушку без темного прошлого, прозрачную будто хрусталь. Так думал мужчина. У женщин было на этот счёт своё, коллективное мнение; Машка, по всем гаданиям, выходила непростой и совсем неблагоговеющей перед Радоном, с его жёнами вела себя ровно, по хозяйству помогала исправно. Можно сказать, готовка и уборка в доме были главными ее занятиями, которые доставляли ей радость и отвлекали от грустных мыслей.

Жены Радона все прекрасно гадали на картах, костях, кофейной гуще, все умели ворожить и совершать другие колдовские действия. Но Илоиза, третья жена видела ещё к тому же вещие сны, предсказывала будущее, именно она, глядя на Машу, говорила:

— Девушка эта круто поменяет нашу жизнь. Я так чую, но определённого не вижу.

— Ты и не видишь? Может просто боишься видеть? — усмехнулась Зара, впервые услышав такие слова. — Карты упорно твердят о валете пик. Вот что меня беспокоит, сестра. Девчонка вполне способна подложить нам всем свинью, нет, бешеного кабана!

Пока же гости ждали сытного угощения, — кабана на вертеле, с острыми приправами и картошкой, которой набили кабанье брюхо, — пили самогон и ягодные наливки, не думая о недобрых прогнозах карт.

Маша сидела поодаль от все, в белом кружевном платье, с распущенными по плечам золотыми волосами. Богатая шуба из белого волчьего меха укрывала ее плечи, спасая от морозного воздуха и пронизывающего ветра. Привыкшие к работе руки она просто положила на подоле, глаза то опускала, то поднимала, губы досадливо покусывала, раздумывая, как бы быстрее зайти с освещенного факелами двора в дом, подальше от странных гостей и Радона, глядящего на неё горящими глазами.

Вдруг ночное небо пронзила яркая вспышка, пролетела над головами почтенного собрания Радона и стрелой вонзилась в кабанью тушу. Огонь и жир произвели сильное шипение, будто на ужине оборотней кто-то ставил клеймо, — это угрожающее шипение заставило хозяина и гостей обернуться туда, откуда, как им казалось, прилетела огненная стрела. Никого не увидев и не почуяв, Радон подошел к вертелу и рывком вырвал из почерневшей туши «горячий привет».

— Это стрела, други! — громко пояснил он то, что и так было ясно, подняв снаряд с тлеющем наконечником, и обозревая притихших гостей испытующим взглядом — Некто хочет помешать нашему застолью, за что поплатится… Кто посмел?! — выкрикнул он в ночь, это был и вопрос, и клич, и вызов.

— Я! Посмел… — раздался из холодной темноты мужской голос. — Пришел пожелать тебе подавиться и заодно погонять твоих псов! Давно тебя не тревожили, думаешь, имеешь право свое поганое колдовство везде выставлять! Отцу моему за что ржавые гвозди в тропы вбиваешь…?

Вспыхнул свет, это был факел в руке пришельца, который выхватывал у ночи его коренастую фигуру. Фигура эта бесстрашно приближалась к вертелу с растопыренным кабаном.

Радон вгляделся в незнакомца, прищуренными от злобы глазами. Жесткие черты лица и лысый, ни чем неприкрытый череп выдавал в нем выходца из клана ведьмаков, да и латы, мерцающие в свете факела, и меч за спиной сомнений не оставляли, перед ним один из сыновей Ивана Крюкова, последнего на все страну ведьмака.

— Выдай мне полукровку! Чего выпустили непосвященного, порядки забыли? Он лезет в то, чего не знает и знать не может! Это опасно для всех, для вас тоже! — выкрикнул вожак оборотней, не сходя с места. — Выдай, и все пойдет, как прежде, у каждого будет свой угол…

— Ты предлагаешь мне только угол? Как-то несолидно для тебя и меня, — хмыкнул ведьмак, спокойно приблизившись к Радону. — У меня есть то, что нужно тебе, у тебя то, что нужно мне. Обсудим это?

— Что ты хочешь за шкуру брата? — насторожился оборотень, расслышав в голосе ведьмака заинтересованность. — Только не надо длинных предисловий. Говори, а я решу, состоится сделка или нет…

— Я хочу доступ к дубу, отдельную тропу, — отозвался Крюков небрежно, делал вид, что не очень-то ему эта тропа сдалась, так на всякий случай нужна. — И еще дочку священника!

Маша вскинула глаза на знакомого уже ведьмака, это он, закрыв ей рот какой-то вонючей тряпкой, притащил ее, бессознательную, с тропы оборотней в дом своего отца. Лицо его она запомнила хорошо. В воцарившейся тишине девушка и Радон обменялись взглядами. Она смотрела прямо, широко открытыми глазами, пытая его: «отдаст, не отдаст!». Оборотень глядел косо, хищно, о чем думал он угадать было невозможно.

— Много хочешь, мало получишь, — отозвался Радон мрачно, переводя свой неспокойный взор с Маши на ведьмака. — Твой брат столько не стоит, мне легче убить его, что рано или поздно я и сделаю. Твое предложение отклонено. Можешь убираться восвояси…

Ведьмак с места не сошел, только поднял правую руку, завел ее назад и вытащил из ножен меч. Металл со звонким свистом вышел из кожаного влагалища, быстрой молнией блеснул в мятущемся свете костра, над которым до черна жарился кабан, и замер, направленный в сторону неподвижного Радона.

Воинственный жест незваного гостя заставил мужчин принять напряженные позы защиты. Женщины ахнули и отступили на шаг назад. Одна Маша встала с удобной скамеечки и подалась вперед, словно хотела вступить в бой с мужчинами.

— Это он похитил меня, он! — ее голос требовательно прервал недоуменную тишину лесной ночи. Она и впрямь смело шагнула к мужчинам. — Я хочу, чтобы он вернул меня отцу! Ты слышишь, ведьмак? Верни меня домой, я ни в чем не виновата, я ничего плохого вам не сделала!

— Пошли со мной, Маша-растеряша, отведу тебя на место! — Ведьмак захохотал зловеще, не опуская меча. — Ну, чего медлишь, топай ко мне, касатка! Доставлю откуда взял, а там сама добирайся, я за твои путешествия не в ответе…

— Уведите ее в дом! — приказал Радон, испепеляя взглядом противника. — А с тобой поговорим на языке посвященных…

Машу Зара и Илоиза повели в дом, как ни старалась она оглянуться, чтобы увидеть продолжение разговора ведьмака с оборотнем, ничего не видела. Ночь, будто сжалась от страха, закуталась в свою темную мантию и наблюдала из-за деревьев за разборками нечисти.

— Или, иди, нечего тут смотреть, — разодетые в цыганские платья и роскошные шубы женщины подталкивали Машу, нехотя поднимающуюся по ступеням крыльца. — Мужики пусть разбираются…

Раздался страшный, громкий и протяжный рык, от которого у Маши «мурашки» поползли по коже и сердце похолодело, дыхание перехватило, а ноги сами понесли ее в дом.

На поляне между тем творились обычные для оборотней дела. Всякая агрессия и вызов пробуждали в этих существах ответную реакцию, — они с жутким воем и рыком обращались в крупных свирепых волков. Хрустели, перестраиваясь, кости, скрежетали зубы, рвались наружу инстинкты, сдерживаемые человеческой плотью. Сами оборотни считали свою трансформацию неизлечимой тяжкой болезнью, которой во зле хотелось заразить любого, посмевшего считать, что ликатропия должна быть искоренена, как опасное заразное явление. У каждого оборотня была печальная история «посвящения»…

Перед ведьмаком теперь стояла волчья стая. Их вожак первым обратился в седого огромного волка с синими глазами. Его мощные лапы продавливали мягкую землю поляны, из оскалившейся пасти рвалось горячее дыхание. Его шерсть источала похожий на светящийся туман свет.