И тьма взойдёт - К. С. Пакат

– Понятия не имею, о чём вы, – он постарался, чтобы его голос звучал ровно.

Джастис снял с пояса висевшую там, словно чётки у монаха, тонкую серебряную цепочку с закреплённым на конце большим осколком белого халцедона, гладкого, точно галька.

– Это – реликвия моего Ордена, – сказал вместо ответа мужчина. – Помогает раненым. – Он взял со стола помятую жестяную кружку и начал наливать воду из кувшина, удерживая цепочку так, чтобы влага стекала по камню. – Вот, выпей-ка.

– Я в порядке, – возразил Уилл.

– Говорят, после битвы при Оридесе основатель нашего Ордена исцелял раненых с помощью этого камня. Их было так много, что все трещины и сколы реликвии сгладила вода. Невзирая на угасающую силу халцедона – сие чудо для тех, кто ничего не знает о старом мире.

Соприкасаясь с камнем, влага искрилась, сверкала, словно чистейший родник в солнечных лучах. Уилл почувствовал то же покалывание, как когда заглянул в зеркало. Джастис назвал это чудом.

Мужчина передал кружку с лежащим на дне камнем. Серебряная цепочка свисала через край. Уилл невольно взял её, хотя собирался просто отодвинуть. Блики, отражённые реликвией, падали ему на лицо, как солнечный свет.

Юноша поднёс кружку к губам. Вода была прохладная – то, что надо. Головокружение отступило, как и тяжёлая усталость, которую он испытывал с тех самых пор, как поднялся на корабль. И хотя порезы не затянулись чудесным образом, казалось, что боль от побоев немного утихла, и даже дышать стало легче.

– Наше краткое пристанище носит имя «Белый Олень», – объяснил Джастис. – И ты прав. Нам нельзя оставаться в гостинице надолго.

– Я уже сказал: мне нужно уйти, – Уилл попытался встать.

– Ты едва в состоянии самостоятельно передвигаться, – покачал головой Джастис. – И ошибаешься, если полагаешь, будто на улицах Лондона будет безопаснее. У Саймона целая сеть соглядатаев. Только Чертог вне его власти. Нужно дождаться ночи и придумать, как пробраться туда.

– Чертог? – переспросил Уилл.

– Не думаю, – произнёс Джастис, – что вы двое понимаете, во что оказались втянуты.

Уилл невольно посмотрел на Вайолет. Её тёмные кудрявые волосы были коротко пострижены, как у мальчишки, а смуглую кожу на лице покрывали веснушки. Одежда хоть и походила на то, что носил он сам – брюки, жилет и камзол, – однако была гораздо лучшего качества.

«Вы двое…» Юноша не знал, как его нынешние спутники оказались связаны. Последнее, что помнил Уилл: он пытался сделать шаг, закинув руку на плечи Вайолет, а потом его захлестнула слабость. Перед этим Джастис сражался с людьми Саймона, и девушка была на их стороне. А сейчас оказалась здесь – стояла у закрытых окон, напряжённая. Мужчина обошёл единственные из предметов мебели в комнате стул и стол, после чего сосредоточил внимание на Уилле.

– Так расскажите мне, – проговорил тот.

– Вот что известно мне, – сказал Джастис. – Саймон искал мальчика и его мать на протяжении семнадцати лет: следил за дорогами, за гостиницами и за портами в этой стране, на материке и за его пределами, вплоть до самых отдалённых уголков своей торговой империи. Объекты же интереса успешно скрывались, всегда оставаясь на шаг впереди. До тех самых пор, пока девять месяцев назад Саймон всё же не обнаружил и не убил их обоих. – Мужчина подался вперёд, пристально глядя на Уилла. – Прошлой ночью я следил за кораблём из укрытия и увидел, как Лев выкрикивал приказы под дождём, а люди с горящими факелами под покровом ночи вели на борт пленника. Я думал, что это был мой брат по оружию Маркус. Но это оказался кое-кто другой.

– Понятия не имею, какое отношение всё это имеет лично ко мне, – сказал Уилл и невольно затаил дыхание, вспомнив, и как скрывался все эти месяцы, и страх в глазах матери на протяжении многих лет до того.

– Действительно? – уточнил Джастис. – Хоть я и не могу призвать Клинок, мне довелось повидать и сразиться с тёмными и опасными существами. И Саймон – самый опасный из них. Поелику он обратил на тебя свой взор, скрыться и сбежать уже не удастся.

– Это невозможно, – вмешалась Вайолет. – Саймон – обычный купец. Он суров, но все докеры такие. А вы говорите о нём, словно… Он не убивает женщин и детей.

– Вы действительно полагаете, что всё это – просто торговые операции? – спросил Джастис. – Вы видели клейма на запястьях людей Саймона. Видели неестественную силу того, кого называют Львом.

– Вы имеете в виду того юношу, с которым сражались, – уточнила Вайолет.

– Юноша, который взял в плен вас обоих, – ответил Джастис.

«Вас обоих?» Уилл невольно посмотрел на девушку, которая залилась виноватым румянцем. Она точно не была пленницей, так как сама подхватила того юношу, Льва, и вытащила его с тонущего корабля.

Уилл вдруг понял, что Джастис этого не знает. Как и о том, что Вайолет работала на Саймона, а считает её пленницей, потому и привёл сюда.

Теперь стало ясно, почему они действовали как союзники. И почему девушка так нервничала, а Джастис доверял ей и спокойно поворачивался спиной, словно не замечая угрозы. В темноте трюма, в хаосе боя он, похоже, просто не видел, кто его оглушил.

Джастис никак не мог знать, что Вайолет оставила его плавать в воде лицом вниз без сознания, а вместо него спасла Льва Саймона.

Уилл помнил, как остался один, измученный. А трюм постепенно затапливало, и чёрная вода бурлила вокруг, поднимаясь все выше. Вложить кошмарный меч в ножны удалось, а вот сбежать с корабля – нет. Держали цепи, прикованные к тяжёлой балке. Тогда юноша думал, что всё кончено, что все попытки сбежать привели его в тёмный тупик, который вскоре станет водной могилой.

А затем поднял взгляд и увидел сердитое лицо Вайолет, стоявшей на ступеньках. Она пробралась вперёд, положила руки на плечи, сорвала цепи. И вот Уилл очнулся в гостинице, хотя уже и не надеялся, что когда-либо придёт в себя.

– Да, – подтвердил он без заминки, намеренно не глядя на Вайолет, а только на Джастиса. – Юноша, который взял нас обоих в плен.

– Создание Саймона, – с отвращением произнёс тот. – Он поклялся служить господину, как и положено Льву. Это в его крови.

Уилл скорее почувствовал, чем увидел, как Вайолет отреагировала на эти слова.

– Вы ведь знаете, не так ли? Знаете, что объединяет все эти… – он мог бы сказать «чудеса», как выразился сам Джастис, а мог бы подобрать собственное определение – ужасы. – Все эти странные неестественные вещи.

Женщина с глазами, как у мамы, в зеркале… Меч, источавший чёрное пламя на корабле… Мэтью, который передал странный медальон, а потом погиб… Уилл никогда не забудет мёртвые глаза слуги и то, как они слепо вглядывались в дождь…

– Я не могу поведать тебе всё, – ответил Джастис, понизив голос. – Даже для моего Ордена многие тайны по-прежнему скрыты. А некоторые истории рассказывать слишком опасно даже при свете дня.