И тьма взойдёт - К. С. Пакат

– Кэтрин погибла, – сказал Уилл.

Ощущение невидимых касаний тотчас же прервалось. Эти слова словно сделали произошедшее реальным, окончательным. Словно только теперь, а не в Боухилле, пришло окончательное осознание, что кровь Кэтрин почернела, а её глаза стали каменными.

– Мне очень жаль. Она была тебе небезразлична?

Уилл едва знал девушку. Ей нравились ленточки, и изящные фарфоровые чашечки, и всякие прекрасные вещицы. Она провела в седле ночь и два дня, следуя за почти незнакомым юношей туда, где погибла его мать, и подняла меч, готовая сражаться.

«Мне страшно, Уилл…»

Джеймс с горечью улыбнулся.

– Я думал, потомку Госпожи предназначено влюбиться в Тёмного Короля.

Что? В этом не было никакого смысла… Внезапно Уилл понял, что под потомком Госпожи Джеймс подразумевал не Кэтрин.

Кем он считал темноволосого юношу? Спасителем? Или созданием, подобным себе: трофеем, которым так желал обладать Тёмный Король?

Джеймс и Кэтрин оба принадлежали Саймону, а прежде… прежде Саркеан любил Госпожу и делил ложе с рабом-военачальником. Их судьбы были тесно переплетены, но одна погибла, а другого вырвало из его эпохи.

Боже, Джеймс думал, что его так тянуло к Уиллу из-за стремления к свету и потому что тот являлся потомком Госпожи, которая избежала власти Тёмного Короля и сумела убить его.

– Ну а ты сам? – спросил Уилл, отчаянно желая приказать Джеймсу уносить ноги. – Он желал тебя. А ты желал его?

Перерождённый вспыхнул. Огонь очага отразился в его расширившихся зрачках, а радужка казалась прозрачной, как вода ночного озера.

– Я пал, – проговорил Джеймс. – Какая разница, почему именно? Он протащил меня сквозь эпохи в этот мир, чтобы я ждал возвращения хозяина, готовый служить ему, с ошейником на шее, но оставил мне лишь прах и одиночество. Но ему бы польстила мысль, что он всё ещё повелевает мной.

Уилл почувствовал призрачное касание прошлого, их прежние личности – точно тени. Стало тяжело дышать, будто сам воздух душил.

– Ты сказал, что не помнишь ту жизнь.

– Да, не помню, – согласился Джеймс. – Но иногда возникает некое…

– …ощущение, – закончил Уилл.

Звуки внизу, присутствие других посетителей гостиницы казались далёкими: скрип половиц, стук закрывающейся двери. Джеймс не различил принятия в голосе собеседника. Сами эти слова, напротив, заставили их сблизиться, точно оба юноши застыли в каком-то другом пространстве, единственные в целом мире.

– Всю мою жизнь все хотели лишь обладать мной, – проговорил Джеймс. – И только ты меня освободил.

«Я не освободил тебя, – Уилл не сказал этого вслух, потому что другие слова просто не мог бы произнести. – Ты никогда не избавишься от его власти…»

Тёмный Король обладал способностью притягивать к себе людей, придавать им любую форму по собственному желанию. След этой силы лежал на Джеймсе неизгладимой печатью – он бежал от Верховного Адепта к Саймону, к мужчине, наделённому властью.

– Я же сказал, тебе нельзя здесь находиться.

– Знаю, – согласился Джеймс. – И что же ты сделаешь – отошлёшь меня прочь?

Он сказал это так, словно знал точно – собеседник так не поступит. Перерождённый тянулся к воплощению Тёмного Короля, как мотылёк к огню, и совершенно не боялся, что может сгореть. Уилл не приказал Джеймсу уйти, даже когда тот приблизился ещё на шаг, пытаясь убедить себя, что это происходит не из-за того, кем прекрасный юноша являлся когда-то… Только это было неправдой. Прошлое соединило их снова, неразрывно.

– Ты убил Хранителей.

– Я совершал вещи и похуже, – ответил Джеймс.

– Во имя него.

Него… Он… словно Тёмный Король был чем-то отдельным, словно не являлся частью их обоих.

Ещё один шаг.

– Ты сам сказал: то, каким человек был прежде, не так важно, как то, каким он может стать, – заметил Джеймс.

Да, Уилл в самом деле говорил что-то подобное. И как же теперь хотелось в это верить! Но он считал так до гибели Кэтрин у него на руках, до того, как понял, что власть прошлого была безжалостной, неостановимой. Тёмный Король запустил цепь этих событий и даже доставил сюда Джеймса как подарок себе самому. Подарок, который нелегко отвергнуть. Уиллу следовало отослать его, но это было тяжело сделать. Вероятно, когда Саркеан приказал своему фавориту убить себя, то уже хорошо знал, что не сможет отказаться от своей игрушки.

– Что нас ждёт? – Этот вопрос поднимался из самых глубин существа Уилла, и ответ ему нужен был не только ради Джеймса, но и ради него самого.

– Пусть я не ношу его клейма, однако его печать выжжена во мне, – синие глаза светловолосого юноши стали почти чёрными. – Клеймо стоит на моей душе. Саркеана называли Тёмным Королём, но он был ослепительным пламенем, и все прочие представляли собой лишь его бледную тень. Я переродился, но словно не жил полной жизнью. Всё вокруг казалось таким смутным, ненастоящим. Всё и все вокруг… пока не появился ты.

Это было ужасно, но Уилл не мог отвести взгляд. Он хотел, чтобы Джеймс говорил дальше – хотел этого гораздо больше, чем чтобы тот замолчал.

– Ты заставил меня поверить, что победа возможна. Заставил поверить… – Джеймс осёкся. – Мальчик-спаситель. Не думал я, что ты и в самом деле спасёшь меня, – его улыбка была болезненной. – Я считал, что Саймон сумеет вернуть Тёмного Короля. Что ошейник снова сомкнётся на моей шее. И даже не мечтал, что смогу выбирать своё будущее сам. Но теперь я свободен.

В тишине, воцарившейся в комнате, его слова, казалось, резонировали с биением сердца Уилла.

– Саймон и его отец хотели править тёмным миром и обещали место рядом с их троном. Но я не хочу следовать за ними, – продолжил Джеймс. – Я здесь, чтобы следовать за тобой.

На его губах играла улыбка. Синие глаза ярко горели, и свет от очага играл золотом в волосах.

Уилл вздохнул и проговорил:

– Иначе и быть не могло.