И тьма взойдёт - К. С. Пакат

Облегчение казалось таким сильным, что хотелось зарыться пальцами в грязь и береговую гальку, только чтобы увериться в реальности избавления. Что Вайолет справилась. Что она была здесь.

Она упала на колени там же, где Максвелл положил её брата.

– Всё в порядке, он с нами, – слова Максвелла доносились словно издалека. – Давай, парень, давай.

Как раз в этот момент Том закашлялся и начал приходить в себя.

– Вайолет? – хрипло позвал он. – Где Вайолет?

– Она здесь, рядом, – ответил Максвелл и обратился к девушке, хотя его слова доносились словно издалека. – Ты молодец, вытащила его с корабля. Саймон будет доволен, когда узнает, что ты сделала.

«Саймон будет доволен». Разве не этого ей всегда хотелось? Произвести впечатление на Саймона, быть похожей на Тома. Но сейчас Вайолет просто сидела там, мокрая, измученная, в крови. И понимала, что это ещё не конец.

На берегу сгрудились зеваки. Мужчины и женщины кричали, толпясь вокруг тех, кого вытащили из воды, и смотрели на «Охотника». Со всех сторон раздавались возгласы: «Я видел его. Чёрное пламя!», и шёпот на разных языках: «Miracolo, merveille».

– Там был юноша… он взял меч… – произнёс чей-то голос рядом.

Вайолет с изумлением узнала того моряка, который обозвал её крысой и схватил за шкирку. Он спасся, как и остальные. Его фраза всколыхнула воспоминание о пленнике в трюме, о его лице, покрытом синяками. Кто же из всех этих мужчин, которых он спас, избивал его? Уилл спас всех на этом корабле. Только не себя самого…

Вайолет поднялась.

«Охотник» покачивался на воде, не привязанный. Доски перекидного мостика упали, и между корпусом судна и пристанью образовалась пропасть шириной в десять футов. Разрыв увеличивался.

Вайолет уже знала, что делать.

Как же долго она хотела проявить себя, доказать, что чего-то стоит – доказать Тому, отцу, Саймону. Но было что-то поважнее этого.

Вайолет посмотрела на корабль, разбежалась и прыгнула.

И будто попала в ад сразу после того, как оттуда удалось вырваться. Пустой и обезлюдевший «Охотник» опасно стонал, мачты были сломаны, палуба – расколота, а доски разбитой обшивки торчали во все стороны. Вокруг громоздились контейнеры с грузом, часть из них – развалилась. Над палубой висела половина рваного паруса.

Вайолет сглотнула, подавляя ужас, и спустилась по трапу в трюм, опасаясь, что сейчас снова увидит чёрное пламя, которое до сих пор ясно вспыхивало перед внутренним взором. Но в наполовину затопленном трюме царила темнота. Вода закручивалась воронками. Вайолет оттолкнулась и отчасти пошла, отчасти поплыла мимо перевёрнутых ящиков, мимо обломков и следов боя.

Уилл, всё ещё прикованный, сидел один в затопленном трюме и тяжело дышал, удерживая голову над водой и всеми силами стараясь не показывать свой страх. В руке юноша всё ещё сжимал меч, но Вайолет видела – каким-то образом он сумел сомкнуть ножны. Должно быть, таким же образом они и были сомкнуты до того, как ящик разбился.

– Можешь отпустить, – сказала она. Костяшки Уилла уже побелели от напряжения. – Отпусти. Пусть пойдёт ко дну вместе с кораблём.

Он вздохнул и отбросил меч. Вайолет проследила, как клинок, чуть мерцая, погрузился в воду, которая уже доходила до груди. Вскоре трюм полностью затопит, вытеснив воздух, и «Охотник» погрузится на дно. По взгляду пленника было ясно: он знал, что спастись не удастся. Цепи надёжно приковали юношу к тонущему кораблю.

– Не надо было тебе возвращаться, – посмотрев на Вайолет тёмными глазами, произнёс Уилл.

– Ты сказал вывести всех, – ответила девушка.

С усилием она проталкивалась через воду, пока не оказалась рядом с юношей. Тяжело дыша, он устало улыбнулся, но на его лице читалось отчаяние.

– У тебя нет ключа, – заметил Уилл.

– Мне не нужен ключ, – ответила Вайолет.

Она нырнула под воду и схватилась за цепи.

Хранители назвали Тома Львом. Никто никогда не догадывался, что они были братом и сестрой и не только в его жилах текла сила. Вайолет напрягла мышцы.

Дерево раскололось, железо заскрипело и высвободилось. Пленник удивлённо уставился на девушку. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга с изумлением и узнаванием, точно протягивали мостик через пропасть. В следующий миг Вайолет подхватила Уилла, который повалился без сознания ей на руки, и вскинула на плечо. Юноша оказался легче Тома, его было гораздо проще нести. Однако в хрупкой, будто недокормленной, оболочке заключалась сила воли, которая сумела спасти всех на корабле. Лицо пленника осунулось, скулы заострились, а на бледной коже выступали синяки. Вайолет была решительно настроена защитить его и во что бы то ни стало вынести в безопасное место, как бы трудно ни было пробиться к берегу.

– Сюда! – позвал чей-то голос от трапа. Корабль снова содрогнулся, ещё больше накренившись, и весь трюм теперь оказался под наклоном. – Идите сюда!

Вайолет пробиралась сквозь воду на зов, а в следующий миг узнала, кто именно её окликнул, и всё внутри сжалось.

Воротник Хранителя был разорван и залит кровью, а мокрые волосы почти скрывали яркий знак звезды. Но сам мужчина остался в живых. «И вернулся», – поняла вдруг Вайолет, вглядываясь ему в лицо.

Он вернулся, чтобы выполнить обещание – как и она сама.

– Возьми меня за руку, – сказал Джастис.

– Он уже здесь, – сказала тётушка, и Кэтрин поспешно оправила на себе платье, убеждаясь, что оно сидит безупречно.

Они слышали, как снаружи подъезжает экипаж – цокот копыт, скрип колёс и резкое «Тпррру!» извозчика. А Мэри, тётушкина горничная, которая как раз выглядывала в окно из-за занавески, сказала:

– Какая же роскошная карета. Блестящее чёрное дерево. Извозчик и два лакея так хорошо одеты. На дверце три чёрных пса – какой же благородный фамильный герб! – а по бокам позолота. – Мэри вздохнула. – А вот и сам господин, уже выходит. О, мисс Кент, он такой красивый!

Кэтрин почувствовала, как при этих словах у неё порозовели щёки. Тётушка уверяла, что потенциальный жених красив, но получить подтверждение всё-таки было приятно.

На самом деле девушка мало что знала об их госте кроме того, что рассказывала тётушка. Лорд Креншоу был единственным сыном графа, наследником титула и целого состояния. Говорили, его отцу принадлежала половина Лондона. А Мэри потом ещё прошептала: «Самая дорогая половина».

Весь дом готовился к приезду лорда четыре дня. Служанки смахнули пыль, натёрли мебель, отполировали столовое серебро и смазали дверь в гостиной, а тетушка тщательно распланировала закуски и приказала выставить на стол лучший чайный сервиз с белыми чашками, на которых переплетались розовые бутоны.

Мэри часами пробовала на Кэтрин разнообразные причёски, прежде чем остановилась на одной: золотые локоны ниспадали по обеим сторонам лица, а в волосы была вплетена нежно-розовая лента, чтобы подчеркнуть свежий румянец и яркую синеву глаз. Никто не говорил вслух о том, что внешность Кэтрин являлась самой важной частью приготовлений. Лорд Креншоу написал, что хотел бы официально познакомиться с её дядей, но все знали, что это – лишь предлог. Он наносил визит ради Кэтрин.