Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии - Михаил Майзульс

II.5.17. Мастер I. A. M. из Цволле. Тайная вечеря. Ок. 1485 г.

Art Institute of Chicago. № 1954.1146

II.5.18. Мастер Бартоломе. Тайная вечеря (часть высокого алтаря из Сьюдад-Родриго), 1480–1488 гг.

Tucson. The University of Arizona Museum of Art. № 1961.013.043

II.5.19. Жирный мучитель, который глумливо встает перед Христом на колени, протягивая ему вместо скипетра палку, сморкается в знак презрения и отвращения.

Лукас Кранах Старший. Поругание Христа. Ок. 1515–1520 гг.

Частная коллекция (работа была выставлена на торги Sotheby's 5 июля 2018 г.)

Однако существует еще одно объяснение, связанное со средневековыми юдофобскими стереотипами. В католической Европе было распространено убеждение, что от евреев исходит особый отвратительный запах (foetor judaicus), который часто сравнивали с козлиным[964]. Этот миф подразумевал, что иудеи отличаются от других народов не только своей религией, которую можно сменить, но и физиологией (или что физиология тоже должна была измениться после крещения). Объясняя, откуда берется это зловоние, средневековые авторы сплетали медицинские теории с астрологическими, а катализатором в этом процессе служили древние метафоры, уподоблявшие грех болезни. Зловоние, симптом многих физических недугов (например, проказы), воспринималось как одно из внешних проявлений духовной порчи, которая разлагает душу. Если мощам святых приписывали неземное благоухание, то разлагающиеся тела грешников, как считалось, смердели. Во множестве средневековых житий или «примеров», которыми клирики оснащали свои проповеди, дьявол и демоны, посрамленные каким-то подвижником или изгнанные экзорцистом, источают непереносимое зловоние.

Представление об особом еврейском запахе восходит еще к Античности. В IV в. римский историк Аммиан Марцеллин упомянул о том, как император Марк Аврелий (161–180) на пути в Египет через Палестину, «испытывая отвращение к вонючим и нередко производившим смуты иудеям, скорбно воскликнул: "О маркоманны, о квады, о сарматы! Наконец я нашел людей хуже вас"»[965]. В Средневековье юдофобские теории также опирались на авторитет астрологии и теорию планетарных влияний. В соответствии с ней евреи считались одними из «детей» планеты Сатурн. А ее астрологический профиль был напрямую связан с древней мифологией, сложившейся вокруг римского бога Сатурна. Покровительствуя сельскому хозяйству, он, в частности, «отвечал» за навоз как ценное удобрение. А потому, как считалось, издавал дурной запах и сообщал его тем, кто находится под влиянием его планеты.

Одним из грехов, с которым в средневековой проповеди сильнее всего ассоциировалось зловоние, было сладострастие, или похоть (luxuria). В иконографии ее часто олицетворяла блудница или просто девица, разодетая в пух и прах, которая сидела верхом на козле[966] (II.5.20). У него была репутация самого похотливого зверя (а мужчине, чтобы сравняться с козлом в любовных утехах, требовалось съесть его тестикулы). Козел воняет, и отвратительный запах, который, как считалось, исходит от дьявола, сравнивали с козлиным. Верхом на козле или с козлиной головой в руках нередко изображали и персонификацию еврейского закона – Синагогу (II.5.21). Эта деталь напоминала о жертвенных козлятах, которых приносили в Иерусалимский храм. Она противопоставляла кровавую жертву, практиковавшуюся в ветхозаветные времена, и бескровную жертву (евхаристию), которую во время литургии совершают христиане. На антисемитских гравюрах XV–XVII вв. евреев регулярно изображали не только верхом на свинье (всеядном животном, которое, в их представлении, воплощало нечистоту), но и на козле или с длинными козлиными бородами (II.5.22). Все эти образы явно напоминали о связи похоти, иноверия и других грехов с дьяволом. Его на исходе Средневековья часто представляли в облике черного козла или антропоморфного гибрида с козлиными лапами и рогами. А демонологи-теоретики и судьи, которые вели процессы по делам о ведовстве, рассказывали о том, что ведьмы летают на шабаш верхом на козле, а там поклоняются Сатане в том же зверином обличье[967].

II.5.20. Сладострастие (Luxure). На соседних миниатюрах другие пороки тоже восседают на зверях: Гордыня – на льве, Зависть – на псе, Праздность – на осле, Гнев – на леопарде, Обжорство – на волке, а Алчность – на обезьяне.

Часослов. Париж. Середина XV в.

London. British Library. Ms. Yates Thompson 3. Fol. 172v

II.5.21. Синагога, сидя верхом на осле, держит отрубленную козлиную голову. Рука, вырастающая из горизонтальной перекладины креста, на котором распят Христос, вонзает ей в голову меч, что символизирует Господне проклятие. В ее руке желтый флаг, висящий на сломанном древке, а позади за фигурой Евы, которая напоминает о грехопадении и утрате человеком бессмертия, на земле лежит бородатый старец (тоже иудей?) в желтом же одеянии.

Томас фон Филлах. Живой крест. Фреска в церкви св. Андрея в Тёрле (Каринтия, Австрия). Ок. 1475 г.

II.5.22. Витраж XVII в., который воспроизводит фреску, написанную на одной из башен франкфуртского моста. Сверху лежит обескровленное тело Симона – 2,5-летнего христианского мальчика, якобы замученного иудеями в 1475 г. в городе Тренто. Это изображение сочетает множество юдофобских и позорных мотивов: один иудей задом наперед сидит верхом на свинье, держа ее хвост, другой целует ей зад, а третий сосет ее молоко. Справа за ними присматривает волосатый дьявол с козлиными рогами и с таким же, как у них, желтым еврейским значком; а слева верхом на козле, словно вавилонская блудница на семиглавом звере, восседает еврейка.