Образы Италии - Павел Павлович Муратов

впечатление прозрачных, как хрусталь, сумерек и редких огней, дорог, идущих среди лимонных садов, теплого ветра, приносящего с каких-то полей благоухание горьких трав. Завтра мы пойдем на каменистые россыпи Эпиполи и Ахрадины и там среди незнакомых южных трав найдем нашу скромную мяту. Теперь же надвигающаяся ночь скрывает все, священные поля неразличимы глазом; в поисках ночлега мы катим куда-то по узкой дороге, окруженные величием, тишиной, слыша лишь слабый шум моря, видя только звезды и блеск огней засыпающего вдали города.

Из того пространства, на котором были раскинуты прежние Сиракузы, нынешний город занимает лишь небольшую часть, лишь остров Ортигию, где основались первые греческие поселенцы. Остальные части или, вернее, остальные четыре города, потому что каждый из них был окружен особой стеной, исчезли почти бесследно. Так стерт временем с лица земли город, который даже при Цицероне был еще самым большим из греческих городов и одним из прекраснейших в мире. На первый взгляд это кажется непостижимым. Объяснение находят в быстро разрушающейся породе камня, из которого были построены Сиракузы, и в действии на этот камень влажного горячего ветра. Сиракузы, пришедшие в упадок, разграбленные поочередно римлянами, византийцами, арабами, обратились с течением лет в пыль, и сирокко развеял эту пыль по морю.

От всего, что было выстроено на обширном плоскогорье, от Эпиполи, Тихи, Ахрадины, не осталось, как по слову Библии, камня на камне. Остались лишь каменные поля, где природная скала неотличима от обломков храмов и дворцов. Все вернулось здесь к прежнему, дочеловеческому, и стада бродят по скудным пастбищам, как бродили они еще в догреческие времена. Сиракузы дали немного для фактического познания прошлого. Археология собрала с них скудную жатву. Здешний музей беден, и лучшим украшением его является коллекция терракот, привезенных из Гелы и Камарины. Немногочисленны здесь остатки древних зданий и несравнимы с развалинами Селинунта и Агригента, с храмами Сегесты и Пестума. Раскопки почти невозможны здесь, где под тонким слоем растительной земли всюду известковая скала. Столь обычные в других местах Сицилии находки ваз, мелкой бронзы, монет, при возделывании земли и постройке домов, составляют большую редкость в окрестностях Сиракуз. По странной случайности только одна большая статуя была найдена здесь таким образом. Это статуя Венеры, которую Мопассан избрал своей богиней. Нет ничего божественного в этой эллинистической богине, очаровательно стройной женщине, прародительнице бронзовых женщин Джованни Болонья.

Тому, кто не любит воспоминаний и не чувствует их нерасторжимой связи с картинами гор и моря, придется разочароваться в Сиракузах. Но нигде нельзя оценить больше, чем здесь, способность «духовного взора», ухождения мыслью в прошедшее, которая дана современному человеку как отдых от зрелища окружающей его механической жизни. По мере того как человечество стареет, память о прошлом становится для него все более и более важной заповедью бытия. Не возвращаемся ли мы, таким образом, к старой религии предков и старому культу героев, только набросившему на себя новые научные, философские или художественные одежды? Нечто подобное руководило жителями нынешних Сиракуз, окрестившими улицы города именами своих исторических героев. Одна из улиц названа именем Диона, и таким образом как бы отдан наконец согражданами долг этому несчастному мечтателю о добром правлении. Во всей истории Сиракуз нет эпизода более интересного, чем жизнь Диона, рассказанная Плутархом и Диодором Сицилийским. Эта биография имеет огромный психологический интерес. В ней сталкиваются характеры архаической простоты и ясности со сложными стремлениями новых философических умов, со скептической улыбкой и бездумной любовью к легкой жизни, уже предвещающими эллинистическую культуру. В ней являются такие противоположные образы, как божественный Платон и цинический Дионисий-младший. Народ действует в ней как стихийное существо, повинующееся какому-то неизвестному закону и разбивающее все усилия сознательной воли. Мистическая миссия освободителя, народная нелюбовь, не побежденная самыми удивительными подвигами, странное чередование успехов и падений – все это делает судьбу Диона достойной быть темой античной трагедии.

В ней чувствуется все время рука беспощадного и грозного рока. В Сиракузском музее хранятся монеты времен Диона с изображением мудрой Афины Паллады. Здешнее собрание монет – одно из самых замечательных в мире; только монеты Великой Греции могут сравниться с превосходными произведениями сицилийских медальеров. Нет ничего любопытнее, как различать на них символические изображения, свойственные различным городам и эпохам. Бородатый Дионис обозначает монеты архаического Наксоса. Чудесный женский профиль помещен на сиракузских дамаратейонах времен Гелона и жены его Дамараты. Селинунт узнается по изображению Геракла, Камарина – по Леде с лебедем; крабы и орлы говорят об Агригенте, олени – о Мессане. На этих монетах написана вся история Сицилии. Титул «базилевса» свидетельствует на них о дерзком успехе авантюриста Агафокла, портрет царицы Филисты переносит нас во времена Гиерона II и Феокрита. На многих сиракузских монетах выбит женский профиль, окруженный рыбами. Это изображение нимфы Аретузы. Ее источник существует в городе до сих пор и даже не помутнел за две с половиной тысячи лет, прошедшие с того времени, как привлеченные им греческие поселенцы основались на острове Ортигии. Неподалеку в море есть другой выход пресной воды, также известный в греческие времена. Происхождение обоих ключей объясняется мифом, который, как все сицилийские мифы, имеет отношение к подземным силам. Аретуза была нимфой в Элиде. Ее упорно преследовал своей любовью речной бог Алфей, и, чтобы спастись от него, она упросила свою покровительницу, Артемиду, обратить ее в источник. Ее воды скрылись под Ионическим морем и вышли только на этом острове Ортигии, но соседний ключ указывает, что влюбленный бог не оставил ее и настиг в ее бегстве.

Кроме музея и источника Аретузы, в нынешних Сиракузах есть немногое, что может привлечь внимание путешественника. Это маленький тихий город с узкими улицами и небольшими чистыми площадями, с трех сторон окруженный морем. Виды, открывающиеся с его набережных, превосходны. Но жить здесь всегда – зимой при постоянных ветрах, летом под неизменно безоблачным раскаленным небом, – должно быть, тяжело, как тяжело жить на корабле в долгой стоянке у погруженных в глубокое раздумье берегов.

На этих берегах, за мостом, соединяющим Ортигию с сушей, находятся все свидетельства былого величия Сиракуз: греческий театр, алтарь Гиерона, крепость Эвриал и знаменитые латомии. Латомии составляют странную особенность Сиракуз, в них опять встречается элемент необъяснимого, который остается, несмотря ни на что, в рассказах об исчезновении громадного города. Это – ямы колоссальных размеров и глубиной несколько десятков саженей, с отвесными стенами. По-видимому, они служили каменоломнями для Сиракуз, но как ни просто такое объяснение, оно все же оставляет место для разных вопросов. Как мирились зрители с существованием зияющих пропастей в лучшем месте их цветущего города?