История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века - Анита Шапира

духовное пробуждение и «укрепляющие» мероприятия для тысяч человек, обращались в основном к чувствам и религиозному воображению людей. Они продвигали популярные религиозные верования, которые включали в себя мистические элементы, предположительно связанные с традициями, но на самом деле являвшиеся современным израильским изобретением, неизвестным в их родных странах, – в отличие от галахической науки и модернизма. Эти раввины выразили враждебность своей аудитории к вульгарному секуляризму израильского общества, к высокомерию израильской элиты по отношению к ним, к современной жизни, требующей светского образования и ориентированной на достижения.

На выборах 1984 года Shas получило четыре места; в 1988 и 1992 годах – шесть; десять в 1996-м и 17 в 1999 году. На пике своего развития оно получило больше мест, чем две другие религиозные партии (Agudat Yisrael и НРП), вместе взятые. Отношение Shas к сионистскому государству было более умеренным и предусмотрительным, чем у ультраортодоксальных литваков. Оно предпочло вступать в правительственные коалиции даже в правительствах, возглавляемых левыми. Оно также поддержало Главный раввинат, израильское государственное учреждение, которое Agudat Yisrael отвергала. Благожелательное отношение Shas к государству отражало относительно умеренное политическое отношение широкого круга избирателей за пределами ультраортодоксального жесткого ядра не являвшихся строго соблюдающими и чье мировоззрение было националистическим, а также способность Shas использовать свое центристское положение между двумя основными партиями с целью получения экономических и политических выгод для своих сторонников. В отличие от Agudat Yisrael, которая вела себя как секта, стремящаяся защитить свою закрытую территорию, Shas поставило перед собой серьезные миссионерские цели, стремясь – по крайней мере, теоретически – превратить израильское общество в целом в ультраортодоксальное по своему собственному образцу. Его участие в правительствах было направлено на создание рычагов для вовлечения в дела не только своих последователей, но и израильского общества в целом, поскольку партия стремилась навязать свою позицию по таким вопросам, как «кто такой еврей?», принятие иудаизма неевреями, соблюдение субботы в общественных местах и т. д.

Ослабление израильского государства всеобщего благосостояния, последовавшее за либерализацией и переходом к свободной рыночной экономике, дало Shas возможность расширить свое влияние. Оно создало сеть школ, детских садов, а также благотворительных и социальных учреждений, которые финансировались из государственного бюджета, но работали в духе Shas, чтобы повысить религиозность широких слоев населения, составлявших базу его избирателей. Заняв нишу, возникшую в результате отступления израильского этатизма, Shas удалось завербовать последователей, далеко выходивших за рамки ультраортодоксальных мизрахи. Девиз раввина Овадии Йосефа о возрождении иудаизма мизрахи до его былой славы включал предоставление приоритета религиозному суждению раввина Йосефа Каро, воплощенному в Shulhan Arukh. Но широкая публика воспринимала это в гораздо более широком контексте – как требование восстановить особое поведение, традиции и культуру иммигрантов из исламских стран. Этот ответ был выражением страха, испытываемого многочисленными мизрахи, чьи воспоминания о доме и детстве были отвергнуты светским Израилем, сионистско-религиозной НРП и ультраортодоксальной Agudat Yisrael.

Терпимые, свободные рамки традиционной религиозности, которые ультраортодоксам было трудно принять, послужили основой широкой миссионерской «кампании пробуждения», направленной на то, чтобы приблизить Shas к mithazkim – людям в отдаленных районах страны, возвращавшимся в религию через движение покаяния Shas. Возник новый вид народной религии, пропагандируемый ее проповедниками, популярными каббалистами, которые, казалось бы, в рамках галахической полемики призывали вернуться к галахическому учению, но на самом деле проповедовали простую, ничем не приукрашенную религиозную веру. Широкие народные слои верующих, которые не смогли найти себе место в ультраортодоксальных иешивах, а также не были склонны принимать ультраортодоксальный образ жизни, были захвачены волнами «движения покаяния». Его проповедники обращались к массам либо на мероприятиях, куда приходили тысячи людей, либо через видеокассеты со своими посланиями. Вместе со своим религиозным посланием они проповедовали недоверие к правовой системе и современной науке; насмехались над левыми, ветеранами, нерелигиозными элитами ашкенази; нападали на СМИ, представлявшие позиции старых элит; полностью отвергали все, что было связано со старым Израилем. Культура движения покаяния предоставила сторонникам Shas их собственный нарратив, интерпретацию их собственной реальности. Симбиоз между политической системой Shas, получившей государственное финансирование для своих приверженцев, и движением покаяния, которое набирало массы избирателей, был источником избирательной силы Shas.

Shas представляло собой новую политику идентичности, которая впервые появилась в израильском обществе в 1977 году. Исследователи-неомарксисты рассматривают разделение на экономические классы в качестве главного источника силы Shas. Но для участников движения движущей силой стала прежде всего религия, подпитываемая этнической принадлежностью. Основание Shas и его превращение в третью по величине партию Израиля к концу XX века было выражением ослабления израильской идентичности, сформированной этатизмом и плавильным котлом 1950-х годов, и появления мультикультурного общества. В этом обществе идет борьба между различными группами, которые соревнуются за формирование культурной и политической повестки дня государства. В 80-е годы казалось, что в центре этой борьбы находятся нерелигиозные и религиозные группы израильского общества. Отсутствие единой ведущей партии и тупиковая ситуация между двумя основными национальными партиями оставляли место для партий с особыми интересами, таких как религиозные партии. На экономической арене велась борьба за то, как нарезать национальный пирог. Нерелигиозная общественность рассматривала усилия ультраортодоксов, в том числе Shas, по увеличению бюджетных ассигнований для собственных нужд как набеги на государственный кошелек в угоду тем слоям населения, которые требуют прав, не выполняя свои обязанности перед государством.

Светско-религиозный раскол все чаще проявлялся в каждом вопросе, касающемся поселений в Иудее, Самарии и секторе Газа. За эти годы мессианские наклонности поселенцев пережили взлеты и падения. В то время как ядро Совета ЙЕША (еврейское сокращение от Иудеи, Самарии и Газы) оставалось верным понятию этатизма и продолжало считать Государство Израиль самым важным инструментом возрождения, на окраинах появлялись признаки того, что авторитет Совета слабеет. Изначально Gush Emunim было внепарламентским движением, деятельность которого отклонялась от устоявшейся партийной политики, и оно считало оправданным навязывать свою собственную повестку дня политической системе посредством массового давления и нарушения закона. Семена проблем, прорастающих из-за отказа принять правила большинства, были присущи идеологии Gush Emunim, полагавшего, что выполняет национально-религиозную миссию, важность которой наделяла его правом действовать в обход израильской демократии.

С конца 1970-х годов стала действовать подпольная группа поселенцев. Все началось с мессианского плана возрождения еврейского народа путем взрыва мечети Аль-Акса в Иерусалиме. В мандатный период возникла борьба между евреями и мусульманами за право собственности на священную для обеих религий территорию Храмовой горы. После оккупации Западного берега Израиль присвоил себе Стену Плача, эвакуировал жителей квартала Муграби, чьи дома находились в соседних переулках, и расчистил у Стены просторную площадь, где на еврейские праздники собираются тысячи людей. Моше Даян оставил территорию Храмовой горы под управлением