История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века - Анита Шапира

выражением дискриминации, которую испытывали мизрахи в НРП. Это доказало, что этнический раскол существует и даже усиливается. В отличие от «Черных пантер», которые использовали социально-экономические лозунги и не стеснялись прибегать к насилию, лозунг Tami был «Встань во весь рост!». Эта фраза представляла не только социально-экономическую, но и культурную повестку дня: восстановление потерянной чести и культурного наследия мизрахи. Но Tami продержалось недолго. Организационные и личные проблемы среди его руководства привели к роспуску и поглощению его партией Likud.

В 1984 году место этнической партии Израиля заняла Shas (сокращение от Hitahdut Hasefaradim Haʻolamit Shomrei Torah, Всемирная сефардская ассоциация Хранителей Торы). Shas была сформирована как коалиция городских раввинов, руководства раввината, глав иешив и раввинов из движения покаяния мизрахи под руководством рабби Овадии Йосефа, который был главным сефардским раввином Израиля с 1973 по 1983 год. Это была ультраортодоксальная партия мизрахи, развивавшаяся под эгидой «литовского»[245] потока Agudat Yisrael во главе с рабби Элиэзером Шахом, но она быстро приобрела собственный характер и больше не нуждалась в покровительстве той партии ашкенази, которая дискриминировала мизрахи, запятнав их честь и лишив жалованья.

«Shas стоит на перекрестке трех дорог, разделяющих израильское общество: религиозной, этнической и экономической, – утверждает исследователь Авиезер Равицкий, – но в основе всех их лежат также основные факторы: идентичность и лояльность, мировоззрение и верования, традиции и образ мышления, а также глубокие противоречия между разнообразием и единообразием, обычаем и книгой, еврейским законом и Каббалой, автономией общины и галахическим авторитетом, сионистами-ветеранами и “богачами” против студентов иешив и “людей, окрепших в своей вере”»[246]. Хотя многие израильтяне склонны рассматривать Shas через политическую призму как движение, использующее свою избирательную силу для получения преимуществ ультраортодоксальным сектором мизрахи, при более пристальном рассмотрении партия понимается как часть движения религиозного пробуждения и обновления, черпающего силу из влечения масс мизрахи, особенно марокканского происхождения, к народным религиозным традициям. Многие избиратели Shas не являются ультраортодоксами. Однако все руководство Shas ультраортодоксально, хотя их ортодоксальность отличается от ортодоксальности ашкенази. Многие ультраортодоксальные мизрахи служат в армии и видят себя настоящими сионистами. Они считают, что нерелигиозные евреи отклонились от пути истинного сионизма и должны быть возвращены в лоно иудейской религии, что для них тождественно еврейской национальности. В целом многие избиратели Shas сочетают этническую принадлежность, религиозность и национализм с низким социально-экономическим положением и уровнем образования.

Ниссим Леон, исследователь ультраортодоксальных мизрахи, считает, что Shas представляет собой конкретную модель того, как евреи мизрахи относятся к современности. В отличие от процессов модернизации в Европе, которые включали в себя раскол между «религией и жизнью», модернизация, принесенная на Ближний Восток и в Северную Африку европейскими колониальными державами – Францией или Великобританией, – привела к тому, что заповеди стали меньше соблюдаться, а не к потере веры или формированию альтернативной религиозной системы (как это сделали консерваторы и реформисты на Западе). Религия оставалась основным показателем еврейской идентичности, и традиции строго сохранялись. Сионизм в этих странах объединил свои силы с религией в борьбе против секуляризации и ассимиляции, поощряемой колониальным правительством.

Напротив, сионистское Государство Израиль было проводником секуляризации, стремясь превратить национализм – в отличие от религии – в основу идентичности. В первом и даже втором поколении после иммиграции мизрахи были склонны к умеренно традиционной религиозной позиции: соблюдение традиций своих предков, посещение соседней синагоги, время от времени изучение главы Талмуда и почитание своих родителей, но без фанатизма. Поездки в субботу, посещение футбольных матчей, посещение государственной религиозной школы, ношение западной одежды и служба в армии – все это считалось приемлемым. Уклон к ультраортодоксии проявился между вторым и третьим поколениями после иммиграции, после того, как ушло первое поколение.

Эта тенденция была вызвана как внутренними, так и внешними факторами. Сразу после Второй мировой войны ультраортодоксальная Agudat Yisrael активизировалась в еврейских общинах Северной Африки, стремясь пополнить численность после гибели миллионов верующих ашкенази в Холокосте (у сионистской деятельности там были схожие мотивы). В то же время в Палестине в среде мизрахи появились ультраортодоксы по инициативе иешивы Porat Yosef в Иерусалиме, основанной в начале мандатного периода. Выпускники «литовских» ультраортодоксальных иешив и иешивы Porat Yosef составили руководящее и образовательное ядро, которое в итоге привело к созданию Shas. Бывший ученик Порат Йосеф, рабби Овадия Йосеф, выдающийся раввинский авторитет с большим влиянием в современных общинах мизрахи, придал движению престиж и религиозный авторитет. Таким образом, Shas выросло как религиозное движение, стремящееся обуздать процессы модернизации и отход от традиций, навязываемых мизрахи израильской действительностью.

Отдельное ультраортодоксальное движение мизрахи было создано под влиянием нескольких факторов.

Во-первых, по мере того как ультраортодоксальные общины ашкенази восстанавливались после Холокоста, демографически росли и укрепляли уверенность в себе, контраст между ультраортодоксальными ашкеназами и мизрахи стал более явным. Мизрахи могли получить все меньше и меньше мест в ведущих «литовских» иешивах, и дискриминация в отношении их усилилась в таких областях, как заключение браков (они считались подходящими только для кандидатов с физическими дефектами), школы и назначения в качестве религиозных судей и глав иешив. Они также были ограничены второстепенным положением в руководстве ультраортодоксов. Хотя мизрахи предоставили Agudat Yisrael голоса своих избирателей, они ничего не получили взамен.

Во-вторых, раввин Овадия Йосеф, выходец из иракской семьи, разработал концепцию восстановления иудаизма мизрахи в его былой славе в форме требования, чтобы в Израиле преобладала версия религиозных законов, составленная раввином Йосефом Каро, написавшим Shulhan Arukh (авторитетный свод иудейских законов). Эта концепция воплощала утверждение, что сефардская версия Галахи (а также ее форма молитвы) превосходила ашкеназскую версию, которую в 1950-х и 1960-х годах раввины-мизрахи имели тенденцию принимать как универсальную. Концепция Овадии также требовала, чтобы отличающиеся между собой версии, используемые иммигрантами из различных восточных диаспор (иракской, египетской, сирийской, марокканской и тунисской), были отменены в пользу единой, объединяющей версии сефардов / мизрахи. Таким образом, утверждение раввина Овадии включало конфронтацию не только с ашкеназской стороной религиозной ограды, но и с мизрахи, которые соблюдали эти разнообразные местные традиции. Харизматическая сила раввина Овадии, его авторитет и известность, его высокое положение в качестве главного раввина, а также многочисленные активисты, которые считали его высшим религиозным авторитетом блока мизрахи – все это сделало его бесспорным лидером Shas.

В-третьих, Shas удовлетворяло потребности большой группы мизрахи, искавших религиозного опыта, мистического трепета, духовного подъема. Tnuʻat Hateshuva (Движение покаяния), сформированное под эгидой Shas, стало широким народным движением, которое импонировало новому поколению раввинов, сила которых заключалась не в религиозной учености, а в обновлении синагоги как социального центра с традиционными религиозными особенностями и общественной деятельностью. Раввины Tnuʻat Hateshuva, организовывавшие