Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян

Ко времени этого военно-политического столкновения во главе Османского государства уже в течение трех лет правил новый султан — девятнадцатилетний Осман II, сын Ахмеда I, рано ушедшего из жизни. Честолюбивый и деятельный Осман II, носивший имя основателя Османского государства, был полон решимости возродить традицию личного участия султанов в походах и в 1621 г., с наступлением весны, с огромной армией направился к польской границе.

Путь турецкого войска, возглавляемого Османом II, лежал к крепости Хотин, за несколько месяцев до этого завоеванной поляками. В духе старых традиций Осман по пути к театру военных действий сделал остановку в местечке Варбаш и объявил о пожаловании янычарам денежного инама — в размере полкуруша каждому. В связи с этим (а вернее, под этим предлогом) султан устроил своей регулярной армии проверку-йоклама, не проводившуюся к тому времени уже много лет. Для получения пожалованной прибавки янычары оказались вынужденными промаршировать перед султаном339. При этом вскрылось неучастие в походе множества янычар. Эта проверка вызвала глухое недовольство в янычарском войске.

В августе 1621 г. турецкая армия подошла наконец к Хотину и разбила лагерь напротив расположения уже явившегося сюда ранее польского войска. Два лагеря разделяло небольшое расстояние, так что противники легко могли наблюдать друг за другом. Польскую армию, состоявшую из 8 тыс. немецких и 4 тыс. польских солдат (служивших за жалованье), а также из 45 тыс. казаков, возглавлял сын польского короля Сигизмунда III Владислав.

Составленная на кыпчакском языке «Каменецкая хроника», одним из авторов которой был житель польского г. Каменец-Подольский — Аксент, сохранила подробное и живое описание польско-турецкого военного противоборства под стенами Хотинской крепости, позволяющее иметь представление о состоянии турецкой армии и способах ведения ею боевых действий. В этом труде (Аксент был свидетелем описываемых им событий) имеются важные детали, какие едва ли можно найти даже в самих турецких хрониках. В турецкой армии имелось около 250 орудий — среди них 14 тяжелых пушек. «Каменецкая хроника» сообщает, что для перевозки тяжелых турецких пушек требовалось до 30 пар волов, для остальных орудий — по 9—10 пар или по 4 пары. Уже к вечеру после прихода турецкой армии артиллеристы-топчи выкатили свои орудия и начали обстрел позиций противника. Поляки ответили на это атакой нескольких эскадронов, оказавшейся, впрочем, неуспешной. Как это традиционно практиковалось турками, они отрубили головы убитых во время боя врагов для представления своим командирам. Впрочем, то же проделывали в то время и поляки. На следующий день к турецкой армии подошло многотысячное татарское войско. Часть татар немедленно перерезала полякам дорогу на Каменец-Подольский и сумела захватить обоз с продовольствием и порохом, направлявшийся в их лагерь. Все захваченное было передано в турецкий лагерь. За несколько дней турки соорудили мост через Днестр, и, переправившись через него, татары совершили рейды по польским землям. Автор «Каменецкой хроники», описывающий установку моста, с удивлением отмечает быстроту строительных работ и «великое мастерство» сооружавших мост строителей. Это был мост «с прикрытием» и с «подъемным мостом-воротами», окованный железом.

На следующий день после первого же артиллерийского обстрела, турки, под прикрытием пушечного огня, многократно атаковали позиции казаков, но в конце дня позорно бежали теперь уже под натиском атаки самих казаков, преследовавших своего противника до самых его позиций. Во время бегства янычары побросали многие из своих пушек и орудий. Правда, казаки не смогли сразу же забрать их, так как те были соединены цепями либо с дубовыми стволами, либо друг с другом. Но они сделали это ночью, вернувшись к брошенным турецким пушкам с топорами, и сумели, изрубив на куски все их деревянные части, приволочь в свой лагерь две из них.

Неудачный исход боя вызвал гнев Османа: атаковавшие казаков янычары обещали султану в тот же день овладеть их позициями. Согласно «Каменецкой хронике», после сражения султан снял с должности янычарского агу, одного пашу казнил, а молдавского господаря Александра, участвовавшего в походе, приказал «заковать».

Через два дня турки провели новую атаку. На этот раз это было сделано в обеденное время с целью застать противника врасплох. Польский передовой редут перед воротами в лагерь охраняли польские пехотинцы и 200 гайдуков. Увидев наступающих турок, они побежали к воротам лагеря, и атакующие легко захватили редут, поубивав не успевших бежать и отрубив им головы. Полякам пришлось отвоевывать захваченный редут и выбивать из него противника. Теперь в бегство обратились турки, которыми командовал багдадский бейлербей Мустафа-паша. В тот же день, поздно вечером, турки вновь предприняли атаку — теперь уже против ворот польского лагеря, которые охраняли 3 эскадрона (точнее — сотни) дневного караула (в польской армии это было около 300 всадников). На тесном пространстве перед польским лагерем поляки сражались так, что, как пишет автор «Каменецкой хроники», «ни у одного из них (поляков. — И. П.) копье не осталось пустым… каждый человек сразил двоих-троих. А потом взялись за палаши и побили столько, сколько смогли». Турки дрогнули и обратились в стремительное бегство, затаптывая при этом друг друга. Убитых с их стороны было столь много, что всю ночь посланные из турецкого лагеря ходили с фонарями и зажженными светильниками, «подбирая мертвых, которые были познатнее».

На следующий день поляки приготовились дать решающее сражение. Построившись в боевой порядок, они ожидали атаки противника, совершив перед тем «общую исповедь с причастием и прощением взаимных обид». Однако турки не ответили на этот вызов и лишь обстреляли ряды христиан из пушек, скрытно установленных в близлежащем леске. По сообщению «Каменецкой хроники», так как предыдущие турецкие атаки принесли большие потери среди янычар, их ряды пополнили многими стрелками «секбанов и бостанджи». Не состоялось генерального сражения и на следующий день, хотя поляки вновь дружно построились в боевой порядок. На противника была совершена лишь атака с тыла, из-за крепости Хотин, силами союзных туркам молдаван, валахов и крымских татар. Несколько последующих дней турки ограничивались мелкими нападениями на казаков, не наносившими им никакого серьезного урона. Лишь в один из дней произошла крупная схватка противников, в которой с обеих сторон участвовали артиллерия, пехотинцы и всадники. Но она не выявила победителя. При этом турки начали задумываться о заключении мира. Во всяком случае, в лагерь к польскому гетману (командующему) прибыл турецкий парламентер с предложением направить к великому везиру польского посла для переговоров о возможном мире.

Однако на следующий день ситуация несколько изменилась. В турецкий лагерь прибыл бейлербей Буды Каракаш-паша с 4 тыс. воинов. По-видимому, турки не давали сражения, поджидая подхода будинского бейлербея. Султан Осман отдал приказ прибывшему Каракаш-паше овладеть польским лагерем, взяв под свое командование 6 тыс. янычар, 12 тыс. румелийских и 5 тыс. анатолийских сипахи. Турецкая атака, опять начатая в обеденное время, первоначально принесла успех — янычары и конница с развернутыми знаменами добрались до вала, окружавшего польский лагерь, в то время как турецкая артиллерия вела интенсивный обстрел позиций казаков. Однако турок встретило ожесточенное сопротивление. Особо умело действовал отряд немцев из 4 тыс. воинов, входивших в состав польской армии. Немецкие наемники тактически умело совершили перегруппировку своих сил и ударили по наступавшим на них туркам, обратив их в паническое бегство. Во время этого сражения был ранен в ногу выстрелом из ружья Каракаш-паша — пуля немецкого наемника попала также в его лошадь. Когда бейлербей пересаживался на другую лошадь, переданную ему одним из сипахи, в него попала вторая пуля — на этот раз в грудь. Увидев, что Каракаш-паша упал на землю, к нему подбежали и оттащили его тело к турецкому лагерю. Этим эпизодом завершился разгром турок в этом сражении, принесшем им большие людские потери. Одним из виновников этого они посчитали перебежчика из польского латегя — гайдука, который указал боснийским сипахи якобы наилучшее место для атаки, где, по его словам, не имелось ни бастионов, ни пушек. Однако именно босняки понесли во время произошедшего боя наибольшие потери. После окончания сражения перебежчик был немедленно казнен.