Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян

Когда янычары и румелийские сипахи высадились на острове, войско Лала Мехмед-паши предприняло атаку на австрийцев, находившихся у Пешта на берегу Дуная. Австрийцы ответили на это атакой собственной конницы, стоявшей до этого столь плотным строем, что турки описали его затем как «сплошное стадо свиней». Десантировавшиеся на кайыках и иным способом на остров сипахи и янычары за отсутствием хорошей турецкой переправы, к тому времени еще не достроенной, не смогли оперативно прийти на помощь атакованным на берегу и те потерпели сокрушительное поражение. Тысячи солдат Лала Мехмед-паши были убиты или утонули в водах Дуная. Лишь немногим удалось перебраться вплавь или на лодках на другой берег реки. Из плохо вооруженных и непривычных к подобным условиям боя всадников Дели Хасана оказалось убитыми 6 тыс. человек. Конница Дели Хасана крайне плохо проявила себя в бою с тактически умело действующим и хорошо вооруженным противником. Кроме того, австрийцам удалось артиллерийским огнем разрушить понтоны возводимой турками переправы через Дунай.

Одержавшие верх австрийцы попытались укрепиться на берегах Дуная, начав рыть траншеи, чему, однако, все же помешали действия не полностью разгромленной конницы Дели Хасана, с диким неистовством предпринявшей атаку на пехотные позиции противника. Остаткам армии сердара удалось приблизиться к крепостным стенам Буды, откуда им смогли оказать поддержку солдаты будинского гарнизона. Сердар смог обеспечить доставку продовольствия для защитников Буды, отражая атаки противника. В конце концов действия австрийцев были подавлены, и они были вынуждены переправиться на другой берег Дуная, в район Пешта.

Из описания военных действий у стен Буды, как его оставили нам османские хронисты, видно, что европейцы действовали быстро, маневренно, опережая замыслы противника. Что касается турецкой армии, то отсутствие в ней дисциплины — неподчинение приказам командующего со стороны янычар, — а также плохая тактическая проработка военных действий делали ее уязвимой и слабой перед лицом врага. Эту слабость явственно ощущал сердар Лала Мехмед-паша, который после произошедших событий под стенами Буды отказался от проведения каких-либо новых военных операций, хотя еще было начало августа и летняя кампания могла быть продолжена. Он ограничился тем, что усилил гарнизоны в Буде и Секешфехерваре за счет зачисления в войско на жалованье 500 кулоглу, а сам возвратился в Белград318. Военная кампания 1603 г. не принесла никаких реальных успехов турецкому оружию.

Зимовавшие в Стамбуле янычары оказались на этот раз втянутыми в борьбу за власть, развернувшуюся в связи с усилившимся влиянием великого везира Йемишчи Хасан-паши. Янычары стали средством устрашения и весьма действенным инструментом развернувшейся внутриправительственной борьбы при дворе. Влияние великого везира на государственные дела и на самого султана было достаточно велико, что не устраивало часть дворцовой камарильи. Потерявшая возможность влиять на дела управления (назначения на должности) валиде султан, дочь знатного венецианца, сумевшая поднять статус матери-султанши на невиданную до той поры высоту, попыталась избавиться от сильного великого везира с помощью янычарского аги. Тот представил султану донесение о чересчур тесных контактах великого везира с янычарами, что крайне обеспокоило Мехмеда III и он издал указ о сдаче Йемишчи Хасан-пашой печати великого везира. Однако тот, совсем недавно спасший себя от казни с помощью янычар, вновь прибегнул к их силе.

Получив приказ о сдаче печати, он известил об этом офицеров янычарского корпуса и те предприняли попытку спасти Хасан-пашу. Немедленно собрав янычар, они привели их к резиденции янычарского аги и обвинили его в кознях, приведших к смещению великого везира. Изолировав затем янычарского агу Касыма, янычары строем отправились к шейхульисламу и кадиаскерам с требованием возвратить Хасан-пашу на его прежнюю должность, в противном случае они грозили поджечь дома «несговорчивых», а «кое-кого и убить». В результате необходимые письма высшими улемами были написаны и отправлены султану. Не ожидая немедленного ответа из-за наступившей ночи, янычары направились к резиденции янычарского аги, который был вынужден бежать. Озабоченный своим личным спасением, Касым-ага развил бурную деятельность в пользу перестановок в правительстве в связи с объявленным султаном смещением Йемишчи Хасан-паши. Однако той же ночью он был сам смещен с должности янычарского аги. Утром, так и не дождавшись ответа от султана, янычары явились во дворец и потребовали, чтобы печать великого везира была возвращена Йемишчи Хасан-паше. Вскоре во дворец прибыли шейхульислам и ряд других улемов, которые встретились с новым янычарским агой Ахмедом, назначенным на свой пост ночью. Султан не желал уступать, проявил твердость и пригрозил всем бунтовщикам изгнанием из янычарского корпуса. Янычарские офицеры, не желавшие рисковать своим положением, начали уговаривать янычар разойтись, ссылаясь на право султана назначать и смещать своих великих везиров. Им удалось убедить янычар подчиниться решению султана, и вскоре Мехмедом III был издан указ о казни Йемишчи Хасан-паши319.

Эти события в полной мере продемонстрировали возможность использования янычарского войска в борьбе за власть внутри правящей верхушки (пусть в данном случае попытка оказалась безуспешной).

Той же зимой, 22 декабря 1603 г., умер султан Мехмед III. В это время иранский шах Аббас, незадолго до того изгнавший турок из Тебриза и Нахичевани, стоял под стенами Рева-на с намерением отвоевать у неприятеля и эту крепость. Турки, как всегда во время восточных кампаний, воевали бестолково и неумело, умоляя правительство и восточноанатолийских бей-лербеев прийти к ним на помощь320. Столица бездействовала. Было совершенно невероятно ожидать выступления в восточный поход войска до наступления весны, а бейлербей Восточной Анатолии оставались глухи к призывам турецкого гарнизона, осажденного в Реване. Османское государство стояло перед лицом ведения войны на два фронта в то время, когда сил хватало лишь для действий против Габсбургов. К весне 1604 г. турки потеряли большую часть завоеванных у Ирана в предыдущей войне земель, страшась собственных территориальных потерь. Энергичный Аббас I был полон решимости возвратить своему государству его старинные территории. Впервые в своей истории взаимоотношений с Ираном турки выступали не наступающей, а обороняющейся стороной.

Ситуация осложнялась тем, что взошедшему на османский престол султану Ахмеду I было всего 13 лет. Наступившая смерть Мехмеда III, по уже сложившейся традиции, какое-то время скрывалась. Воцарение произошло неожиданно. Преемник умершего султана Ахмед, пригласив к себе каймакама Касым-пашу, попросил его созвать на совет государственных сановников. Прибывшие, к своему удивлению, увидели перед собой парадно украшенный султанский трон, к которому вскоре вышел одетый в траурные одежды шехзаде Ахмед и на глазах у изумленных сановников воссел на него. Собравшиеся тотчас же поняли смысл происходящего и поспешили начать церемонию присяги новому правителю321.

Из-за юного возраста султана казалось, что реальная власть будет какое-то время принадлежать не ему. Однако новый султан, несмотря на свою очевидную молодость, действовал твердо и внешне вполне самостоятельно, предпринимая жесткие меры против провинившихся сановников и явно стремясь добиться всеобщего послушания и порядка. В течение первого года царствования Ахмеда I казни опальных высших сановников следовали одна за другой. Османские хроники отмечают при этом, что за спиной молодого султана стоял его муаллим (учитель), имевший огромное влияние на своего воспитанника. Возможно, влиянием того же муаллима можно объяснить и тот факт, что не был отдан приказ об умерщвлении брата Ахмеда I, Мустафы, обреченного, правда, на затворническую жизнь в дворцовом кафесе. В желании восстановить традиционный образ ту-редкого правителя, Ахмед I возродил в прежней силе обычай султанской охоты, что внушало подданным мысль о возвращении «старых добрых времен». О стремлении восстановить забытые традиции предков свидетельствует и поездка Ахмеда I в Бурсу, предпринятая им в первое же лето его царствования322. Посещение древней османской столицы и могил предков имело важное символическое значение, открыто указывая на желание султана возродить прежний дух державы.