Разящий клинок - Майлз Кэмерон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Красный Рыцарь описал полный круг, высоко держа над головой императорскую дочь.
Патриарх вдруг откинулся в кресле, нахмурился и поднял кубок, требуя еще вина.
Танцы длились четыре часа. Плясали, пока большинство не стало трезвым, как в начале, а утомилось так, словно выдержало сражение. Танцевали цепочками, кругами, парами, четверками, восьмерками и всеми фигурами, известными в Альбе, Галле и Морее. Граф Зак и его офицеры продемонстрировали истриканские танцы, и Красному Рыцарю со своими пришлось попробовать. Плохиш Том, пытаясь выбрасывать ноги, растянулся во весь рост и посмеялся над своим фиглярством, а Изюминка била в ладоши и подражала истриканцам, пока не выяснилось, что танец-то мужской. Но граф Зак обнял ее за плечи, они вместе выпили и перешли к следующему танцу, а потом она схватила за руки Милуса и Йоханнеса и поволокла их через огромный круг зрителей: не обремененных дежурством слуг, студенток университета и других неприкаянных женщин.
Ведомая безошибочным профессиональным инстинктом, она препроводила обоих рыцарей к шумной компании друзей и знакомых Анны, которые под разными предлогами пробрались внутрь.
– Джентльмены, эти женщины – шлюхи. Леди, эти джентльмены стесняются. – Она ухмыльнулась, показывая, что не имеет в виду ничего дурного, но дама, что была построже, все равно оскорбилась.
– Ты кого называешь шлюхой, сука? – возмутилась она.
– Сама была такой, – улыбнулась Изюминка. – Мне ли не знать.
– Да ну? – вмешалась другая. – А сейчас ты кто?
– Рыцарь, – ответила Изюминка.
Граф Зак корчил ей страшные рожи; она пошла прочь.
Сэр Йоханнес заглянул в карие глаза своей нежданной новой подруги.
– Она правда рыцарь? – спросила девушка.
– Правда, – кивнул сэр Йоханнес. А через пару секунд он уже танцевал.
Не прекращали танца и Красный Рыцарь с Зоуи. Остановились они однажды, когда слуги нахлынули, подобно карающему войску, и доставили лед – настоящий лед с гор. Красный Рыцарь встретил их, держась на приличном расстоянии, и осведомился, кто этот лед прислал; затем взял немного и проследил за тем, как принцесса его ест.
И вновь, когда слуги явились с игристым красным вином, он выслал ее вперед, чтобы ей достался первый стакан.
Его внимательность удостоилась всеобщих пересудов.
Уилфул Убийца сел и осушил пятнадцатую кружку сидра. Зыркнул на Калли.
– Слабо забирает, – буркнул он.
Калли закатил глаза.
– Да нет, – возразил он. – Просто… необычный. Слаще, что ли? – спросил он в пространство.
– Попомни мои слова, – сказал Уилфул. – Утром он заведет нас в какое-нибудь жуткое место. Весь этот праздник – ширма, мы подчиняемся фальшивому герцогу.
Калли состроил гримасу:
– С утра не наберется и десяти человек, годных для службы.
– Попомни мои слова, – повторил Уилфул и проникновенно рыгнул.
Красный Рыцарь проводил загадочную леди Зоуи до самой двери. Если он и заметил, что по пятам за ними крались через дворец шесть дюжих, в шрамах, нордиканцев, то виду не подал. А если обратил внимание на то, что по мраморным коридорам за ними проследовали уже сэр Алкей, его мать леди Мария и длинная вереница фрейлин, переодетых слугами, затаивших дыхание, то и на это ничего не сказал.
У дверей в императорские апартаменты он склонился над ее рукой, губами так и не коснувшись.
Она улыбнулась.
– Я ожидала от прославленного воина большей смелости.
– Я смел, только когда мне платят, – ответил Красный Рыцарь, стискивая ей кисть. – Да и окружение не способствует, – тихо добавил он.
Она всмотрелась в сумрак длинного коридора и неожиданно вздрогнула.
– Ах, – выдохнула и скрылась в покоях.
Он успел заметить сомкнутые ряды горничных, которые приготовились забрать ее одежды; уловил аромат духов, а потом дверь захлопнулась перед его носом.
Пастушок стоял и глазел на заставу, выставленную на Фракейской дороге. Там было двадцать солдат герцога Андроника, пара вооруженных аристократов и шесть истриканцев с короткими луками. Мальчуган сжевал яблоко и повел через заставу своих овец. Он был немым и разыграл целую пантомиму, а караул грубо заржал, забрал двух овец себе на обед и пригрозил побить пастушка, если поднимет шум.
Не спуская с них глаз, он поплелся к стоянке на соседнем косогоре.
С последним лучом солнца к заставе подкатил фургон.
Пастушок достал из травы сперва одно, затем второе метательное копье, а следом приготовил меч.
Как только фургон – принадлежавший городскому мяснику – миновал заставу, послышался стук копыт. Солдаты вскочили и схватились за оружие, но все произошло слишком быстро, и все они в считанные секунды кто умер, кто угодил в плен.
Прикрывавшие дорогу истриканцы были закаленными жителями степей, ханскими подданными. Они не стали сражаться – рванули на север, благо сидели в седлах.
Пастушок и еще дюжина мужчин и женщин, которые миновали заставу за последние двое суток, напали на истриканцев и фургон, двоих захватили в плен, а остальных перебили.
Вытерев копье об одежду покойника и забрав его кошелек, Дэниел Фейвор трусцой спустился с холма к Гельфреду, который в угасающем свете восседал на коне посреди дороги.
– Молодцом, – кивнул Гельфред.
Дэниел усмехнулся.
– Я уж думал, они меня побьют. И все прикидывал, долго ли продержусь, пока не дам сдачи.
– Я прочел пару молитв, – признался Гельфред.
– Ты видел тот фургон, который прорвался?
– У него был пропуск, – сказал Гельфред. – Я допрошу их отдельно.
Двумя часами позже герцог сидел и музицировал во дворе в обществе Алкея и отца Арно. Горстка стойких все еще танцевала – включая вконец замученного сэра Йоханнеса и очень юную морейскую девушку.
– У вас с нею будет любовь? – спросил поэт.
– Кого ты спрашиваешь – Красного Рыцаря или Мегас Дукаса? – откликнулся обладатель обоих титулов.
– Но вы же, бесспорно, мужчина, с мужскими аппетитами и желаниями, а не пара звонких титулов и каркас из доспехов, – ответил Алкей. – Боже, я пьян. Не обращайте внимания.
Отец Арно посмотрел на герцога воплощенной совестью, которой, как полагало большинство его присных, тот не имел.
– Вам, часом, любезные джентльмены, не известен ли псалом «Et non est qui adjuvet»[36]?
Те сыграли, а после все выпили вина. Народ зааплодировал.
– Она следит за вами из библиотеки, – заметил отец Арно.