Бабье царство. Русский парадокс - Эдвард Радзинский

Великий князь начал рассказ:

«Я вышел с князем Куракиным в сопровождении двух слуг после вечера во дворце. Стояла белая ночь, наш разговор носил шутливый характер. И вдруг я увидел высокую худую фигуру в плаще и низко надвинутой на глаза военной шляпе. Он шел, и громкие его шаги никогда не забуду, это были шаги статуи… Он шел совсем рядом, и я почувствовал леденящий холод в левом боку.

«Судьба послала нам странного спутника», – сказал я.

«Какого спутника?» – спросил Куракин.

«Господина, идущего слева».

Куракин посмотрел с изумлением: «Рядом с вами никого нет, Ваше Высочество».

«Разве ты не видишь человека, идущего рядом, между мной и стеной дома?»

«Ваше Высочество, вы идете почти вплотную к стене».

Я протянул руку и ощутил камень стены, и все-таки он был здесь и шел шаг в шаг, и звук его шагов разносился по всей улице. Я посмотрел на него и встретил гипнотизирующий взгляд. Я задрожал… не от страха, от холода!

И вдруг из-под шляпы раздался голос:

«Павел».

«Что тебе нужно?»

«Павел, – продолжал голос, – бедный… бедный Павел».

«Слышишь?» – спросил я Куракина.

«Ничего не слышу, Ваше Высочество».

Сделав усилие, я спросил: «Кто ты?»

«Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе и хочет, чтобы ты особенно не привязывался к этому миру… Ты не останешься в нем долго, живи как следует, если желаешь жить спокойно, бойся укоров совести… Нет более чувствительного наказания для благородной души».

При этих словах его шляпа сама приподнялась, и я увидел орлиный взгляд, смуглый лоб и строгую улыбку – это был мой великий предок Петр Первый.

«Прощай, Павел, ты еще увидишь меня здесь и кое-где еще…»

Когда я пришел в себя, его уже не было. И вот теперь на том самом месте мать воздвигает монумент Петру. Заметьте, я никогда не рассказывал матери о своей встрече с прадедом и никому не показывал это место. Куракин уверяет меня, что я заснул во время прогулки, а мне страшно жить. До сих пор эта сцена стоит перед глазами, и иногда мне чудится, что я все еще стою на площади перед Сенатом. Я возвратился во дворец в полном изнеможении с отмороженным левым боком. И бросился в теплую постель… Вы удовлетворены моей исповедью?»

«Знаете ли вы, Государь, что означает эта история и какую мораль можно отсюда извлечь, из этой встречи?» – спросил принц де Линь.

«Самую простую. Я умру в молодых летах».

После чего принц де Линь, увидев нервное возбуждение Великого князя, попытался шутливо объяснить происшедшее призрачными белыми ночами и поэтическим воображением Его Высочества.

Князь Голицын, сопровождавший Павла в путешествии, с трудом, как он пишет, сдержался, чтобы не спросить, не ошибся ли Павел… Петр Первый шел с ним рядом или… его несчастный отец? Тем более что это случилось в особый день для его отца. Но сам Павел, видно, пожалел о своем откровении и впоследствии говорил, что случай был им выдуман, чтобы рассказать что-нибудь чудесное. Возможно, и так.

Но главное в этой истории: зная отношение матери, Павел жил в постоянном ожидании гибели.

По возвращении в Россию его друг Куракин заплатит за письмо Бибикова. Он будет лишен всех придворных званий и сослан в имение, но… Князь был одним из богатейших людей в России и весело зажил в своем имении.

Павел добился – мать разрешила ему видеть любимого друга, правда, всего раз в два года. Но связь между ними продолжалась все время. Богач Куракин из ссылки посылал деньги Наследнику престола, которого весьма бережливо содержала мать.

Во время пребывания Павла в Риме к нему поспешила еще одна участница заговора – Дашкова. Ее сын закончил обучение, и следовало подумать о возвращении в Россию и его карьере. Незадолго до этого пришло к ней милостивое письмо от Екатерины… Дашкова, обеспокоенная будущей судьбой сына, и раньше писала ей, но Императрица не отвечала. И вдруг она получила письмо – первое с тех самых сладких времен переворота. Знакомый любимый каллиграфический почерк! Императрица милостиво ответила по поводу сына подруги: «Я велела зачислить его в гвардию, оставив за ним выбор полка». Написала Екатерина и главное: «Уверяю вас, что мои чувства к вам проникнуты дружбой».

Дашкова решила вернуться. Но перед возвращением все-таки отважилась переговорить с Павлом… Павел ненавидел ее – одну из главных губительниц отца. Но разговор с Дашковой вернул наследника на землю. Надо было возвращаться к нелюбимой матери, к постоянной слежке, к насмешкам Эрмитажного двора… Дашкова была напоминанием обо всем этом и, главное, о заговоре. Во время встречи Павел не скрывал свое отношение к ней, но она из тех, кто не отказывается от задуманного. Подавив самолюбие, она сумела узнать главное – они прощены! Все прощены!

Только после встречи с Павлом успокоенная Дашкова отправилась на родину, не забыв встретиться по пути с Фридрихом Великим… Зная нежные отношения Екатерины Романовны с Паниным – сторонником союза с Пруссией, Фридрих, видимо, попытался через нее передать Екатерине доводы о выгоде русско-прусского союза. Великому королю жалко было терять сильную русскую армию.

Дашкова вернулась в Петербург. В столице услышала – Панин умирает. Она тотчас отправилась к старому другу. Она уже все знала: эра Панина отошла в прошлое, ему пришлось покинуть пост главы Коллегии иностранных дел. Дашкова посидела у кровати Панина, точнее, у его одра… Сообщила ли она умиравшему послание Фридриха или решила не беспокоить его – не известно. Выполнив долг дружбы, она направилась во дворец.

Во дворце Дашкова рассказала Екатерине о беседе с королем, о его доводах в защиту русско-прусского союза. Екатерина была благодарна подруге, но осталась холодна к доводам Фридриха… Потом разговор зашел о Панине. В шестидесятых Екатерина писала Понятовскому: «…Панин – самый искусный, самый смышленый и самый ревностный человек при моем дворе». Но нынче был 1783 год. И Императрица заговорила о нем… в прошедшем времени: «Граф… Панин был ленив по природе, но обладал искусством придавать этой лености вид благоразумия и рассчитанности… Он долго жил между людьми и умел скрывать свои недостатки и свои пороки, а они были у него великие». Так она оценила долгую службу Панина. Что делать, «Изменчиво слово царское» – говорит народ.

Дашкова поняла: августейшая подруга крепко сидит на троне. И эра блистательных людей закончилась. Ей нужны были теперь люди исполнительные. Более Екатерина Малая не посещала Панина. Екатерина оценила это, поняла, что подруга поумнела и успешно учится быть верноподданной. Уже вскоре она загадочно предупредила княгиню, что ей непременно следует быть на ближайшем балу во дворце.

На балу в Зимнем дворце Императрица преподнесла Дашковой неправдоподобный, воистину царский подарок.