Мальчик и облако - Алексей Урусов

социальное положение родителей и крёстных, пожертвования от них церкви, ну и ещё там данные по мелочи. Игнатий-де с помощью статистики попытается вывести какие-то закономерности – о глубине веры родителей, участии в делах церкви. Вроде дело-то богоугодное, но вот масштаб – чуть ли не треть от всех приходов. Вот я и засомневался: нет ли какого второго дна у этого замысла? И пока ничего просчитать не смог, потому и решился побеспокоить Ваше святейшество.

Закончив доклад, Фома преданно взглянул на патриарха.

– Так-то – дело богоугодное, задумчиво произнёс патриарх Филарет, – мы с такой точки зрения на это не смотрели. Да мы ни с какой не смотрели – у всех же текучка: то крестить, то отпевать, опять же литургии и всенощные, праздники да ремонты; а это задача для института и большой неспешной научной работы. И прав Игнатий: быстро такое поле не вспахать – год, а то и два уйдёт. Так что одобряю, пусть займутся, подготовь письмо, я подпишу. Только ограничиваться какими-то епархиями не стоит – раз уж добрался Игнатий до этой темы, то пусть со всей империи данные собирают. И предупреди, чтобы выписки через сеть не гоняли, в том числе и внутреннюю. Книги из храмов чтобы в епархии привозили, там копировали, а накопители пересылали только церковной почтой, в тканевых пакетах, никакой электронной почты. А Тихону отпиши, что я благословил клир на это благое дело и, заинтересовавшись, решил его расширить. Думаю, года за три управимся – а заодно и твои сомнения за такой срок или подтвердятся, или развеются. Если нет никаких задних мыслей у Игнатия, то задержка в несколько месяцев для него ничего не значит, а увеличению выборки до общеимперских масштабов он даже порадоваться должен. А если он что-то задумал, то постарается поторопить. А мы понаблюдаем. Как там Насреддин говорил: за десять лет умру либо я, либо халиф, либо осёл.

– Да Вас-то, Ваше святейшество, Господь милует, и со здоровьем порядок. И пусть дарует Вам жизнь долгую на благо церкви нашей и паствы, – вставил Фома.

– Не молоды мы оба с Игнатием – завершил, вставая, аудиенцию патриарх, – а немало из наших ровесников уже и перед Богом предстали. В нашем возрасте два года – немалый срок. Я уже иногда на архиереев посматриваю и думаю – не пора ли преемника выбирать, да начинать готовить его и продвигать потихоньку. А то, как бы поздно не было…

Владимир. Дом баронской семьи Гефтов.

Сразу же после возвращения из Бурятии я созвонился с Артуром Гефтом. Он отказался что-то обсуждать по телефону и сказал, что завтра вечером ждёт меня у себя – новости важные, это не для телефона, да и с папой познакомить меня нужно. И вот я стою у такой знакомой калитки, которую открывает незнакомый мне охранник? слуга? и с поклоном здоровается: – Вас ждут в гостиной, Андрей Андреевич.

Я успеваю сделать пару шагов по тропинке, как дверь дома распахивается, навстречу мне вылетает Артур, который сразу меня обнимает, и лишь потом мы здороваемся за руку. Таким довольным, весёлым, порывистым, я его ещё не видел. Идём в дом. В хорошо знакомой мне гостиной усаживаюсь в кресло, с шумом и гамом прибегают Валерка и Эвелина, демонстрирующие мне свои новогодние и рождественские подарки. У Валеры, конечно, автомат, у Эвелины – куклы. Не успеваю «изучить» и похвалить подарки, как в комнату врывается Артур, следом за ним заходит высокий мужчина спортивно телосложения и Маргарита Валентиновна – мама Артура. Понимаю, что это и есть подполковник Гефт.

– Андрей Андреевич, – начинает, остановившись, Артур, – разрешите представить моего отца, полковника службы внешней разведки, барона Николая Артуровича Гефта.

– Для меня честь быть представленным Вам, – произношу ритуальную фразу, а про себя думаю: – Уже полковник!

– Очень рад знакомству, – Николай Артурович делает шаг вперёд и крепко пожимает мне руку, – слышал о вас очень много хорошего от жены и детей и рад, что у Артура есть такой друг, как Вы.

Отвечаю: – Благодарю, Ваша честь.

Делаю шаг назад, кланяюсь хозяйке дома: – Вы, как всегда, обворожительны, Маргарита Валентиновна!

Полгода жизни в дворянской семье, изучение манер и общение в соответствующей среде, приучили меня сыпать стандартными формулировками не задумываясь. А если немного задумываться – то и сложными цветистыми оборотами. Но сейчас они не нужны – я среди «своих», да и официальная церемония предполагает короткое представление и обмен всего парой-тройкой фраз.

– Ну, прошу к столу, – машет рукой Маргарита Валентиновна, и мы – не спеша, а мелкие – вприпрыжку и пританцовывая, движемся в сторону столовой.

В столовой большой круглый стол, так что видно всех, меня усадили рядом с Артуром, а младшие дети пристроились рядом с родителями.

У Гефтов, где я уже неоднократно бывал, сегодня ужин был организован непривычно – вдоль стены стоял длинный стол, на котором были расставлены большие контейнеры и в них находилась еда. После того, как мы выпили первой шипучки, Маргарита Валентиновна предложила мне помочь и подвела к столу с контейнерами: – Вот здесь салаты овощные, здесь – с мясом, крабами и рыбой; дальше гарниры, следующие судочки – котлеты, жаркое, и прочие виды мяса; вот здесь – подальше, запеканки и прочие сладкие блюда. Ты же на соревнованиях наверняка сталкивался со шведским столом. У нас папа так любит.

Я согласно кивнул: сталкивался, в гостиницах; но вот в доме такую организацию ужина видел впервые.

– Мы помощницу по дому наняли, – продолжила Маргарита Валентиновна, – так что готовила, в основном, она. Кухарка она хорошая. Одновременно с нами к столу с едой подошли и остальные члены семьи, набрали себе на тарелки, то, что нравится, и снова расселись.

– Андрей, мы все, вся семья, и я особенно, благодарны тебе за поддержку. Ситуация была такой, что я никому, даже Марго не мог сказать о предстоящем задании и о том, как это на них скажется. Мне было труднее работать там, за границей, понимая, что мои близкие страдают. И хотелось как можно быстрее выполнить задачу и