Мальчик и облако - Алексей Урусов

других приборах измерили. Показатели везде одинаковые. Сертификат-справку выдали. Так что завтра в лицее пишем заявление, и она с физкультуры на магическую подготовку переходит.

– Многовато у неё получилось. В принципе-то, она должна была выдать твой результат, но с небольшим минусом. Это где-то на уровне около семидесяти.

– Да, мы примерно на такие цифры рассчитывали: когда Кате четырнадцать исполнилось, мы с Оксаной эту тему обсуждали и пришли к таким же выводам. Так что сам в шоке. Ну, в радостном шоке. Да, хорошо, в выходные ждём, рады будем увидеться.

Закончив разговор с отцом, Геннадий кивнул Оксане: – Теперь твоим. Думаю, они не только на выходные прилетят, но и на летние каникулы детей в Симферополь затребуют – и так обижались, что на зимние к ним не отправили.

***

Очередное вхождение в энергетическое зрение показалось мне на удивление быстрым: обычно «переключение» занимало у меня несколько секунд – я списывал это на необходимость организма и мозга настроиться на новый вид деятельности. Второй особенностью стало то, что мощность зрения существенно выросла – при желании я мог «видеть» далеко за пределы Владимира. Посылая очередную волну э-зрения, я наблюдал, как в дымке появлялись светящиеся пятна, сполохи, струящиеся волны и волокна. Если учесть, что всё это имело разные цвета, двигалось и «играло», то картина вообще получалась завораживающая. Ну, и, главное: я научился чётко выделять людей и животных на фоне бездушных потоков энергии. Свои возросшие возможности я прыжку в росте дара, возникшем после напряжения, которое я выдал, ударив по медведю. Хотя, может быть, я просто становился старше и дар рос вместе со мной.

Тренироваться днём или вечером было очень трудно: постоянное движение тысяч людей утомляло, я «отстраивался» от них, но всё равно периодически внимание «соскальзывало», на фоне постоянного мельтешения тысяч зеленоватых пятен сложно было сосредоточиться на чём-то одном, чтобы отследить «интересный» поток или завихрение, или недавно обнаруженное энергетическое «облако», постоянно «лежавшее» на одном месте. До него было далеко, я толком не мог его рассмотреть, но интересовало оно меня сильно. Чтобы легче было заниматься э-взглядом, я ставил будильник на два часа ночи, просыпался, и час или полтора тренировал зрение. Было очень удобно – город к этому времени засыпал, перемещавшихся по улицам людей, по зимней поре, было немного, и ничто не отвлекало от наблюдения за потоками энергии, и мне удавалось увеличить расстояние, на котором я вижу и разглядеть мелкие структуры.

Владимир. Лицей.

Сдав экстерном несколько предметов, я получил громадное преимущество: свободное время, и смог сосредоточиться на том, чем мне хотелось заниматься – верховой ездой, тренировками, языками. Особенный упор – на китайский с Ван Фэном, занятия единоборствами и овладение мечом дао с ним же. Проведя со мной первую тренировку с этим необычным мечом, Ван Фэн выделил те группы мышц, которые нуждаются в развитии, и включил дополнительные упражнения в занятия по ушу и разработал комплекс силовых тренировок. Иногда получалось, что мои занятия с Ван Фэном продолжались больше четырёх часов подряд, и в ходе их тренировка с мечом перемежалась каллиграфией, а ушу – изучением языка. Достаточно быстро я научился основным приёмам с мечом, которые включали в себя очень быстрые режуще-секущие удары, выпады, обороты и круговые движения. Только вот выдержать такую «пляску» с мечом дао долго не удавалось – я уставал, темп падал и меч терял эффективность. Кому-то ведь кольчужка бывает коротковата, а у кого-то – меч тяжеловат*. Мой дао имел толстое, почти метровое лезвие и длинную, чуть не в половину лезвия, рукоять. Большое круглое навершие, которое украшала чеканка в виде двух дерущихся драконов и массивная гарда уравновешивали меч и делали его сбалансированным. Но легче он от этого не становился.

А ещё – каждый день Ветер уносил меня за город: если раньше мне иногда приходилось выгуливать его на небольшой площадке охраны, то теперь я мог себе позволить давать ему длительную полную нагрузку. Ветру такие прогулки нравились, и когда я входил в конюшню, он начинал нетерпеливо бить копытами по земле и похрапывать, а увидев меня – клал голову мне на плечо и немного тёрся: так он со мной здоровался.

Получив освобождение от посещения занятий по нескольким предметам, я всё равно каждое утро вместе с Перловыми шёл в лицей, заходил в свой класс, немного общался, убеждался, что замен уроков нет – хоть и не часто, но такое случалось. Если у меня был свободные пары, то или возвращался домой, или уходил в библиотеку, где и занимался. Жизнь – это как езда на велосипеде – крутить педали надо постоянно, иначе упадёшь и будет очень больно, если вообще подняться получится. В библиотеке я обкладывался учебниками за восьмой класс и тему за темой штудировал программы по предметам, которые собирался в конце весны сдавать на экстерн. Не сказать, чтобы что-то было особенно сложным. Но по многим дисциплинам объяснения преподавателей процесс бы ускорили. Я же выигрывал в другом – материал, узнанный мной вне лицея, который был «годным» для того или иного предмета, позволял сократить чтение учебников. Здесь же, в библиотеке, можно было позаниматься иностранными языками. Иногда я шёл в лицейский спортзал или на полосу препятствий. И общаться с друзьями получалось больше – чаще всего с Борисом Кошечкиным, которому я по-прежнему помогал в учёбе. А вот Матвей Давидов и Артур Гефт обычно приходили, чтобы вместе идти на обед.

Сегодня вообще был особенный день – по моей просьбе две милые старушки, работавшие в библиотеке, Юлия Олеговна и Дарья Григорьевна, заказали по библиотечному обмену учебники по арамейскому языку и лингафонный курс. Так что, надев наушники, я услышал первые слова Нового Завета на языке Господа.

***