Дневник полкового священника. 1904-1906 гг. Из времен Русско-японской войны - Митрофан Сребрянский

Подали поезд; мне отвели отдельное купе в чудном вагоне 1-го класса международного общества.

12 июля

Держим путь степью Гоби или Шамо, а лучше сказать пустыней: проехали вот уже почти 300 верст, а никакого признака человеческого жилья – жидкая трава да песчаные переносные холмы; кое-где изредка разве встречаются 5–10 тощих деревьев; ни человека, ни зверя, ни птицы, кроме орлов да воронов, которые куда-то летят. Даже скучно стало без наших говоруний-галок; их уже давно не видим. Воробьев тоже нет; только мухи по всей вселенной, вероятно, одни и те же; их и здесь масса.

От ст. Манчжурия стража еще более усилена. Довольно часто расставлены часовые; появляются разъезды пограничников, да везде по линии, на определенном расстоянии один от другого, стоят столбы, обмотанные соломой; к каждому такому столбу привязана бутылка с нефтью. В случае появления или нападения где-либо хунхузов, сейчас в таком опасном месте обливают солому нефтью и таким образом зажигают сигнальный столб; и стража с других пунктов стремительно бросается сюда на выручку. Было уже несколько случаев нападений на дорогу и на воинские поезда; поэтому нашим солдатам со ст. Манчжурия розданы боевые патроны, и на ночь назначается дежурная часть, т. е. человек 20 с заряженными винтовками не спать, чтобы в случае появления врага отразить его. Наш вагон до окон блиндирован, так что спим покойно: пуля не пробьет; окна завешиваем шторами, чтобы не было видно снаружи огня.

Хайлар – первый для нас город чисто китайский; это просто деревня, и ничего замечательного нет.

Станция «Акэши» памятна по прошлой войне; она окружена сопками, и здесь в то время был самый сильный бой у ген. Орлова с генералом Ма, причем китайцы держались на своей позиции целый день. Памятниками этого боя остались кресты, одиноко стоящие на вершинах сопок над могилами павших русских воинов.

Приближаемся к горному хребту Хингану, через главный перевал которого прорыт тоннель длиною в 3 версты; очень плохо будет, если это место не укараулят, и японцы взорвут его.

На ст. Унур встретили санитарный поезд. Раненый капитан многое рассказывал нам и между прочим сообщил, что корпус наш уже на позициях в Хайчене за Ляояном. Через 5 дней и мы будем на поле смерти. Благослови нас, Боже!

13 июля

3 часа ночи; проезжаем длинный трехверстный сквозь Хинган тоннель. Он освещен электричеством, но лампочки расположены довольно редко. Я сидел у окна своего купе и с нетерпением ожидал конца и выхода на волю; какое-то гнетущее чувство испытывается от долгой езды в длинном тоннеле: будто живых нас закопали. Эти 3 версты под землею мы ехали ровно 20 минут. Как облегченно вздохнул я, когда мы выехали из этого подземелья, из этой могилы! Затем стали объезжать горы и сделали в своем движении настоящую петлю в виде спирали.

В 9 часов приехали на ст. Ялу. Здесь я снова привлек внимание китайцев. На разные лады выражали они свое удовольствие; один, указывая на меня, все твердит: «шибко шанго лама (жрец)», другой дотронулся до бороды моей, говоря: «шанго борода», третий не мог насмотреться на мой никелевый чайник, и все они уверяли, что я для них и они для меня «ходя», т. е. друзья. Сначала китайцы нас занимали, а теперь стали надоедать; однообразны они до крайности: все как один. Они делают насыпь, таскают землю на себе и притом без рубах; тело и лицо у них стали от солнца и грязи темно-бронзовые; в таком же виде китайцы таскают на станциях воду в четырехугольных ведрах.

На линии нашей Вост. – Китайской жел. дороги все станции и жилые дома, за малым исключением, предусмотрительно построены из толстого дикого камня. Эта предосторожность является далеко не лишней, ввиду всегдашней возможности нападения со стороны китайских разбойничьих банд, так называемых хунхузов. До войны между железнодорожными служащими было много китайцев; теперь большую часть их уволили, и места разных стрелочников и путевых сторожей занимают уже вооруженные солдаты железнодорожного батальона.

Проехали оригинальные горы; на их зеленых отрогах выросли огромные гранитные совершенно голые глыбы-скалы, принявшие самые разнообразные формы: фигуру головы человека, ворот каких-то, пирамид и проч.

14 июля

Проехали г. Цицикар, приближаемся к г. Харбину. Заметно, что близок уже театр военных действий. Все дома охранной стражи окружены земляным валом; невдалеке другой, меньший вал, и башни с часовыми. Едем голой равниной; изредка встречаются китайские деревни наподобие наших малороссийских; поля отлично возделаны. Очень интересно построены станции; все здания на них крыты черепицей и по-китайски с загнутыми вверх углами; на гребне крыши по концам ее непременно драконы с разинутыми пастями.

В 21.30 вечера переехали большую реку Сунгари по мосту не менее версты длиной. Мост охраняется часовыми и артиллерией, а на воде сторожевыми баржами. Чудный вид на Харбин с моста: масса огней, электричество; раскинулся он на огромном пространстве; жителей в городе уже более 40 тысяч.

Подъехали к платформе, и комендант подал нам распоряжение ехать на Ляоян-Хайчен. Судьба решена: мы идем на передовые позиции. Господи, помоги и сохрани!

15 июля

Сегодня память покойному тестю Владимиру Алексеевичу[20], а я и помянуть его не могу…

Выдали нам маршрут до Хайчена, расположенного на 60 верст южнее Ляояна; но в то же время говорят, что могут высадить нас каждую минуту, и нам надо быть готовыми.

Покинули Харбин. Паровозы блиндированы; станции и кордоны пограничников окружены кирпичными стенами с бойницами; по концам мостов стоят пушки; стража еще гуще. Везде лежат горы мешков с землею для заваливания окон и дверей. Получено сведение, что генерал Ма идет разрушать линию дороги между Харбином и Мукденом.

Местность густо населена, и земля отлично возделана; едем как будто по тщательно обработанному огороду – так ровны и чисто выполоты борозды на полях. Идут китайские обозы, такие обозы, что просто смех: двухколесную арбу, наложенную хлебом или другою кладью, везут 7–8 животных: 3 лошади, 2 мула, осел и бык; и всю эту компанию погоняют 3 китайца, а четвертый с зонтиком сидит на возу. Работают китайцы или полуголые или совершению голые, а дети целым гуртом вертятся тут же и все нагишом. Живут наши «ходи» ужасно грязно, и такой от них идет запах, что в жилище их долго не просидишь.

Сейчас проехали маленький городок; он весь окружен глиняною с башнями стеною, очень тщательно сработанною. Стеной только и отличается город от деревни да еще разве несколько большими размерами.

Природа здесь