О любви и не только - Людмила Каштанова

— Ну вот, дочь моя, ты и дома, — он ласково погладил её по голове и улыбнулся. — Всё в порядке. Только нам нужно, чтобы ты восстановилась, и проверить, не похищен ли у тебя код священного добра Великой Вселенной?

Они прошли внутрь красивого белоснежного здания. Внутри был круг, он светился зеленым приглушенным светом и четыре креста вверху, внизу и по бокам отсвечивали красным светом. Она вошла в круг, он стал вращаться, ярко вспыхнули зеленые и красные цвета. Отец облегченно вздохнул:

— Всё хорошо, дочь моя, тебе лучше не вспоминать про похищение. А остальное ты уже всё помнишь. Тебе предстоят Великие дела по спасению самой красивой планеты. Грядут войны, болезни, непонимание, люди Земли запутались, им нужна наша помощь и ты спасёшь её. Ты будешь жить среди людей, с тобой будут ещё наши люди. Земля должна быть здоровой, цветущей и народ должен жить там счастливо. Ты принесешь туда много добра, и оно будет расти, и наполнять этим светом всех.

— А разве это возможно, отец?

— Возможно. Перед полётом ты снова придешь сюда. Встанешь в круг, он зарядит тебя мощной энергетикой, давая ясный ум, позитив и невероятные силы терпения и умения. Так как тебе придется задержаться на несколько сот лет, чтобы излечить планету. Она под нашей защитой — голубая, красивая Земля и лишь только рассветные лучи ярких красок окутают далекую планету Аипата. Корабль с миссией священного добра покинет её ради спасения другой планеты. Там осталось очень много людей, которые хотят мира и им нужна помощь.

Уже без тебя

Кто знает, что значит быть на гребне одной волны, прожить, прочувствовать, верить и разочаровываться. А они знали, когда в порыве страсти опускались на самые глубины, и, задыхаясь от ярких ощущений, взмывали высоко вверх к облакам, глубоко вдыхая недостающего воздуха. Да они могли просто качаться на гребне этой волны, взявшись за руки. Могли молчать и чувствовать, как бьются их сердца или спорить до хрипоты. Так они и существовали. Разница в возрасте нисколько не мешала. Это была любовь с первого взгляда. Да, кто не верит, верьте, такое бывает. Вопреки сплетням, людской молве, они просто любили. И ругались они по-особому, взвинчивая в себе те глубокие затаенные чувства, про которые не всегда могли говорить.

В порыве гнева он, порой, ей кричал:

— Я тебя не люблю!

В этот момент ей казалось, что её сердце останавливалось. Она верила, что это так и есть. А слёз не было, была обида. Других слов она уже не слышала, только в висках стучало каким-то далёким эхом: «Я тебя не люблю, я тебя не люблю!»

И он уходил, хлопнув дверью. Вот тогда начинались самые безжизненные и бесполезные дни её жизни. Почему так плохо? Да потому что не могла без него дышать! Всюду серый цвет, яркие краски исчезали. Хотелось забыться и вообще ничего не помнить. Она не звонила, а он ждал её звонка. Оба были с сильными характерами, упрямыми. Но в отличие от него она умела прощать, и прощала. И опять была счастлива до безумия. Обнимать его, чувствовать тепло его тела, прикасаться к его рукам, к губам. А его глаза улыбались, ему нравилось, что женщина умеет прощать, даже когда он заводил знакомства с другими. А она ревновала. О, как она ревновала! Нет, она никогда не говорила ему: «Ты — мой и только мой!» У них была такая договорённость — не мешать друг другу жить. И она соглашалась на это условие, понимая разницу в возрасте. А сама безумно страдала. Когда он ей звонил — бросала трубку. Когда же, уже настрадавшись, звонила сама — он тоже не отвечал.

Они мучили друг друга любовью и эта любовь за столько лет п р о р о с л а в них намертво. Он приходил к ней, а она ждала всегда, обнимала и долго не могла разжать руки.

— Не могу без тебя, веришь? — шептал он.

Конечно, верила, гладила его жесткие волосы, и мир опять становился насыщенным и красочным. Она уезжала в другой город, там у неё была работа. А он почему-то не хотел работать, стал выпивать. Просила: «Не пей! Береги себя!»

Иногда со страхом представляла, что однажды, вернувшись в свой город, узнает, что его больше нет. Вдруг случится такое несчастье. И ей становилось страшно. А он, предрекая свой ранний уход, говорил:

— Мне жить недолго, умру молодой.

А она закрывала ему рот ладошкой, просила не говорить так, мол, так нельзя говорить и думать. Но он тут же переводил разговор на другую тему и… опять тянулся к рюмке.

Что это было? Тоска по несбыточным желаниям, которых у него было множество и которым не суждено было сбыться. Она видела, замечала, что он ослабевает духовно и физически. Его раздражало всё и все. Он становился всё более зависим от выпивки, но признавать этого не хотел. Просьбы не помогали, хотя он понимал, что хорошим это не закончится.

Когда началась первая волна пандемии, он заболел. Звонил, говорил, что плохо себя чувствует. Она просила его вызвать врача. Однако он боялся, что его положат в больницу и будут лечить. Очень странное мышление, не поддающееся никакой оправдательной логике.

11 апреля он ей позвонил, пожаловался на плохое самочувствие. На следующий день его не стало.

…Утром она, как всегда ему позвонила, но он не взял трубку. И она занялась домашними делами. Через час ей позвонили и сказали, что он умер. Удар был в самое сердце. Ощутимый, физически болезненный. Верить не хотелось. Ходила по дому, не плакала, а лишь сыпала упреками в его адрес: «Как ты мог?» В голове всё смешалось: боль, обида. Как же без него, как жить? Никак не могла и не хотела смиряться с этой страшной новостью. «Такого не может быть!» Оказывается, может.

…Провожала его молча, без слёз. До конца не понимая и не веря, что вот никогда (какое страшное слово — н и к о г д а) его не увидит. Мозг не принимал его уход и она брала телефон, чтобы ему позвонить… И сразу боль по всему телу — пронизывающая и уходящая в глубину души, сердца: «Звонить некому и некуда».

…Снится ли он ей? Конечно и, просыпаясь, радуется, что увидела его пусть хотя бы во сне. И вот теперь возвращаясь в свой город, знает, что его здесь нет. Нигде его нет. Пусто. Так ощущается его уход. Будто