Excommunicado - Ди Темида

Я не позволю ему думать, что моя карьера висела на волоске из-за какой-то там апелляции, ведь это действительно не так. Не позволю думать, что он якобы появился вовремя со своим своеобразным представлением о деловых предложениях, в которых угрозы и шантаж были нерушимым фундаментом.

Я знаю, что Беккер просто хотел обсудить со мной ситуацию и дальнейшие действия с «Лэндли». Но вот моё отсутствие в течение всего дня и игнор встречи начальник действительно мог расценить крайне отрицательно. Поразительно, что на экране мобильного всего два непринятых из офиса.

Я скрываю свой тяжёлый вздох, представляя, как странно буду выглядеть перед Беккером завтра, сообщив о своём неожиданном и окончательном уходе из партнерства. После всей той лояльности, которую они ко мне проявили, после всех просьб со стороны отца… Представляю неоднозначную реакцию коллег, ведь слухи расходятся быстро: то, что я стану работать на «Сомбру», превратится в моё личное клеймо.

И чёртов Рамирес будто считывает эту мысль:

— Зато я не ошибаюсь в том, что в «Беккер и партнеры» вы выбивались из общей массы, Джейн, ведь так? Были, что называется, изгоем?

— О, вы знаете и это, сеньор Рамирес?.. — я кривлю губы, не в силах произнести его имя, хоть и использую его про себя. И дальнейшее вырывается прежде, чем я успеваю обдумать все оттенки закладываемой провокации: — Ах да, неудивительно, ведь у вас же на меня целая папка. Может, вы и сегодняшний цвет моего нижнего белья озвучите?

Из салона автомобиля будто вытягивают все звуки, оставив только звенящую тишину. Прежде чем столкнуться взглядом с Альваро, я замечаю, как заерзал на водительском Смит — мой вопрос смутил его.

Но точно не его хозяина, в чьих глазах я, благо, не улавливаю хоть намёк на что-то порочное, вызванное моими словами.

— Воздержусь, — совершенно спокойно произносит Рамирес, медленно переведя взгляд вперёд, к лобовому стеклу. — В этот раз.

От последней фразы по спине пробегает непонятный холодок, и я мысленно отвешиваю себе пощёчину за несдержанность. Дура. Наглость — наглостью, а провоцировать этого ублюдка по-настоящему я не планирую.

Чтобы как-то рассосать возникшую обстановку, но и не дать понять, что жалею о сказанном, я решаю возвратиться к предыдущей теме:

— Изгоем я стану по-настоящему, когда переступлю порог офиса вашей корпорации. Уже могу представить себе масштаб совершаемых преступлений, защита которых не сделает мне чести. Так что, среди приличных адвокатов мне так и так не будет места.

— Приличными для вас являются те, кто защищают лишь невиновных? — хитро усмехается Рамирес, не поворачивая ко мне головы. — Но ведь вы же сами, Джейн, преступница. О каких приличиях и желании быть в честно́й адвокатской среде вообще может идти речь?

Я чувствую, как у меня алеют скулы, мучительно тяжело признавая, что он прав. И поэтому стойко молчу, проглатывая ответ, чтобы вновь не показаться по-детски наивной в своём стремлении отстоять позицию.

— Мы во многом похожи, Джейн. Я тоже могу назвать себя изгоем, и, возможно, скоро вы в этом убедитесь, — в его ровный тон возвращаются задумчивость и неясные скрытые подтексты. У меня не возникает никаких догадок, что он имеет в виду. — И нет. Масштаб происходящего в моей империи вы не представляете и не сможете представить…

Вот. Опять.

От этой облекаемой во всё таинственности уже раскалывается голова, а раздражение не отступает, лишь сильнее обрушиваясь девятым валом.

Я снова ничего не комментирую, поджимая губы, и отворачиваюсь к окну. В салоне в какой-то момент из колонок тихо льется музыка, в которой я неожиданно узнаю тягучие звуки трубы Майлза Дэвиса. С ума сойти. Рамирес ещё и любит джаз.

Да какого ж чёрта?

Молчание так и висит между нами, и я внутренне радуюсь, что он поддерживает его. Уж не знаю, из тех ли соображений, что за сегодня мы наговорили друг другу достаточно, или же потому, что просто избегает любых иных тем.

Боже, да какие вообще между нами могут быть темы?

Я украдкой бросаю на Альваро взгляд, подметив, что он углубился в смартфон. Человек, ещё недавно убивший незнакомца на складе. Доведший меня до психоза и заставивший согласиться на его условия. И на фоне джазовой композиции это выглядит слишком гротескно, вынуждая мой мозг выдать ошибку: 404, не найдено.

Я даю себе слово в ближайшее время узнать о нём и о «Сомбре» всё. Не могу сказать с уверенностью, что в моей голове уже назрел план по поиску материала для ответного шантажа, но, кажется, всё-таки какие-то семена подобной идеи на разрыхленную почву разума упали, обещая дать ростки в будущем.

Успех мне навряд ли светит, но попытаться хоть как-то избавиться от своеобразного «рабства» я должна. А изучение своего врага — один из способов, первый к этому шаг. И я в любом случае должна быть осведомлена.

Я не верю в то, что останусь в живых, когда всё закончится.

За эти несколько часов я успела изучить ключевые черты характера Рамиреса: бескомпромиссность, жестокость, равнодушие. Желание получить своё, наплевав на остальное. У таких — цель всегда оправдывает средства, так что, после контракта и выплаты долга работой, я — точно не жилец.

Досье в очередной раз себя подтверждает, когда мерседес, чей водитель и хозяин проигнорировали мою инициативу взять такси где-нибудь, через час медленно останавливается у моего дома. Отметаю все осевшие в голове свинцом мысли в сторону, позволяя пустоте охватить её.

Я ещё успею что-нибудь придумать, чтобы обрести свободу и сохранить себе жизнь.

— Жду вас завтра в офисе, Джейн, — холодно молвит Альваро, очнувшись будто ото сна, и неторопливо убирает телефон в карман пальто. На меня он вновь не смотрит, всё так же изучая улицу сквозь лобовое. На миг он отвлекается и кивает отражению Смита в зеркале заднего вида. — Адрес вам повторно предоставит Энтони.

Я спешу сама открыть дверцу, решив не прощаться и побыстрее покинуть наэлектризованную атмосферу салона. Смит выходит одновременно со мной, досадливо морщась, что я не позволила себе помочь.

Обойдя кузов, я быстрым шагом направляюсь к парадной двери многоквартирного здания, не замечая, как стекло со стороны Рамиреса слегка приспускается. Смит топчется сзади, и я резко разворачиваюсь к нему, ощущая вновь возникшее потряхивание, словно иду не к себе домой, а опять на тот злополучный склад.

Вижу протянутую в мужской ладони визитку цвета мокрого асфальта: на одной стороне крупными буквами указано лишь одно слово — SOMBRA, а сзади серебристыми оттеснен адрес, который я и так видела в конце договора.

Выхватив этот до тошноты элегантный, как и его хозяин, — будь он проклят — кусок картона, я вскидываю взгляд на Смита. Он молча смотрит в ответ, с лёгким почтением и чем-то ещё, что я не могу разгадать в сумерках.

И это что-то подталкивает меня на неожиданно родившийся вопрос, ответ на который одновременно я хочу и не хочу знать: