Великие завоевания варваров - Питер Хизер

Но даже если бы можно было ограничиться случаями частичного замещения элиты, еще остаются уровни, на которых передвижения населения в период с конца IV по VI век не могут рассматриваться иначе (как индивидуально, так и в целом) как массовая миграция. Следует учитывать тот факт, что в промежутках между переходами мигранты по кирпичику разрушили так долго державшееся господство Римской империи – по крайней мере, западной ее части. Империю всегда связывали экономические, политические и административные ограничения, однако ровным счетом ничто не говорит о том, что она бы прекратила свое существование в V веке без вмешательства новых центробежных сил, порожденных появлением на ее территориях больших групп иммигрантов, готовых к бою. В общем и целом благодаря (если данное слово здесь уместно) иммигрантам империя перенесла серьезное политическое потрясение – или как минимум центральная часть, раз римские землевладельцы и даже региональные институты остались на своих местах после ее распада. Это государство было сильным, единым организмом, который в течение пяти веков определял все стороны жизни на своих территориях, на любых уровнях, от культуры и религии до права и распределения земли. Это обстоятельство легко упустить из виду, поскольку империя стала слишком большой и ветхой, оперируя смехотворными средствами и бюрократическими методами, которые не позволяли ей взять местное население провинций под полный и безоговорочный контроль. Тем не менее институты Рима давно создали благоприятные условия, в которых успешно развивались определенные социальные, экономические и культурные аспекты. Для их перечисления потребовалось бы написать еще одну монографию, однако само существование Pax Romana и создаваемые государством транспортные системы обуславливали конкретные способы экономического взаимодействия; законодательная власть регулировала имущественные отношения, а значит, и устанавливала социальный статус, карьерные лестницы (требующие высокого уровня образования для представителей элиты), предопределяла развитие всей системы образования и т. д. Даже институтами религии преимущественно управляло государство. Когда христианство стало основной верой, церковные структуры тесно переплелись с государственными. Учитывая все это, последствия угасания империи не могли не быть колоссальными – крах Рима дал новые направления развития обществу и культуре отдельных провинций, и некоторых из них мы коснемся во второй половине этой главы[442]. В качественном аспекте, учитываемом в современных исследованиях, общие последствия миграции после распада империи гуннов по всем параметрам соответствуют массовой миграции.

По своим итогам приход франков в Северную Галлию и англосаксов в Нижнюю Британию также относится к массовой миграции – в качественном отношении, но на местном уровне. Перераспределение земельных ресурсов этих регионов с нуля между пришлыми элитами стало причиной масштабных культурных, экономических и политических преобразований, которые вполне соответствуют термину «массовый». В других королевствах – преемниках Рима, испытавших на себе лишь частичное замещение элиты, потрясений было куда меньше, несмотря на передачу доли недвижимости иммигрантам. Раньше ученые единогласно заявляли о том, что переселение – как в Британии и Северной Галлии – приняло форму передачи как минимум части собственности римских землевладельцев иммигрантам. Этот пункт проблемы миграции варваров тоже подвергся пересмотру на протяжении последнего поколения – опять-таки в русле общей тенденции занизить значение краха римского запада. Ревизионисты утверждают, что, по крайней мере поначалу, варвары получали в награду не земельные участки, отнятые у их римских владельцев, а долю налогов, собираемых с этих поместий, и что такого рода обмен породил бы куда меньше проблем и недовольства, чем непосредственный захват земель[443]. У нас нет возможности подробно разобрать конкретные свидетельства, относящиеся к этому вопросу, однако, на мой взгляд, ревизионистская теория не имеет убедительных оснований. Разумеется, имели место региональные варианты договоров, и перераспределение налогов, вполне возможно, было одной из мер, на которую порой соглашались захватчики. Тем не менее я убежден, что именно передача земельных владений – что, по крайней мере, отчасти допускает новейшая версия ревизионистской теории – была основным способом откупа от иммигрантов во всех крупных варварских королевствах, созданных на обломках Западной империи.

Это не говорит о том, что каждый член группы иммигрантов получал одинаковое вознаграждение – или вообще хотя бы что-то. Книга Судного дня (обратимся к примеру, о котором у нас наиболее полные данные, – Нормандскому завоеванию) показывает, что самые важные сподвижники Вильгельма получили куда более щедрое вознаграждение, чем таковые с менее высоким статусом, и что многие рядовые солдаты не получили ровным счетом ничего. Из этого следует, что и иммигранты в Римскую империю наверняка получали награду в соответствии со своим статусом в группе. Но даже если самые крупные награды получали только самые важные представители аристократии, им потом, в свою очередь, нужно было наградить своих вассалов (как и арендаторов после 1066 года). Среди групп иммигрантов конца IV–V века земельные участки лично от короля вряд ли получал кто-то, кроме высшей знати, самых важных представителей класса (свободных?) воинов. Менее высокородные его члены или даже все воины более низкого статуса, скорее всего, получали то или иное вознаграждение от воинов с более высоким статусом, в подчинении у которых состояли[444]. И имеющиеся у нас источники также говорят о том, что передача земли новым владельцам в королевствах, вызванная частичным замещением элиты, осуществлялась в пределах конкретных регионов.

В то время как захват союзом вандалов-аланов самых богатых провинций римской Северной Африки (провинция Африка, Бизацена и Нумидия) вызвал потрясения в политической системе целого региона, более глубокие социально-экономические встряски в географическом плане были довольно ограниченны. После завоевания Гейзерих изгнал некоторых крупных римских землевладельцев, а их поместья разделил между своими важнейшими сторонниками. Однако такого рода местные перестановки ограничились провинцией Африка. В Бизацене и Нумидии римские землевладельцы сохранили свои поместья, и здесь шок был ограничен центральными политическими структурами нового королевства. Большей частью земли в провинции Африки владели отсутствующие собственники – она принадлежала семьям итало-римских сенаторов, поэтому здесь можно было заполучить земли с минимальными негативными последствиями их насильственного изъятия. В стратегическом плане выбор провинции также обоснован – Африка обращена к Сицилии и Италии, из которых вполне могли последовать контратаки империи[445].