Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

министров – надеясь придать войне «общенациональное значение», Муссолини отправил на фронт значительную часть собственного правительства и многих партийных вожаков. По его мнению, их присутствие должно было стимулировать усилия итальянской армии. Но на деле все эти высокопоставленные «военные туристы» лишь вносили еще большую неразбериху в управление войсками. О самом же дуче в армии все чаще говорили как о журналисте, притворяющемся главнокомандующим.

Наступление началось 9 марта 1941 года; оно длилось всего неделю, но, несмотря на тяжелые потери, итальянцам так и не удалось прорвать греческие позиции. Дуче до последнего дня надеялся, что сопротивление врага будет вот-вот сломлено, но ему оставалось лишь развести руками: с такими командирами побеждать невозможно, заявил он и спустя несколько недель после провала подчинил своих генералов германскому фельдмаршалу Вильгельму фон Листу.

Под его командованием в апреле немцы за считанные дни сокрушили югославскую армию и прорвали оборону греков, заставив британские войска поспешно эвакуироваться с Балкан. Белград и Афины пали, но заслуги итальянских войск в этом не было. Под конец военной кампании повторилась история годичной давности – разбитые немцами греки, как и французы в 1940 году, отказались сдаваться итальянцам, и только категорическое требование Берлина вынудило их согласиться на включение Италии в соглашение о капитуляции.

Невзирая на все ухищрения пропагандистов Муссолини, «победа» в Греции нисколько не подняла боевой дух нации: во-первых, ни для кого не было секретом, что итальянские войска не снискали себе лавров в этой войне, а во-вторых, весной 1941 года страна потеряла главное приобретение фашистской эры – Итальянскую Восточную Африку. Эта катастрофа произошла несмотря на то, что итальянские и колониальные войска, размещенные в Эфиопии и Сомали, в несколько раз превосходили по численности разношерстную армию, собранную англичанами со всех концов Британской империи. Помимо британских, индийских и африканских частей в состав 50-тысячной группировки входили контингенты из французов, бельгийцев и эфиопов.

Хотя с июня 1940 года Итальянская Восточная Африка оказалась полностью отрезанной от метрополии, разгром итальянцев представлялся весьма трудной задачей. В Риме Муссолини и его маршалы оптимистично считали, что противник никак не сумеет быстро преуспеть там, где итальянцам пришлось сражаться семь месяцев, даже без учета времени, потраченного на подготовку к войне. Капитуляция Франции избавила Рим от угрозы со стороны близлежащих французских колоний, и дуче рассчитывал, что генерал-губернатор Амадей Савойский, в распоряжении которого имелось более 300 тысяч солдат, сумеет продержаться до окончательного поражения Великобритании в войне. Начало боев в Восточной Африке, казалось бы, подтверждало правоту дуче: итальянские войска заняли Британское Сомали – территорию, как не без удовольствия заметил Муссолини, равную по размерам Британским островам. Итальянцы получили доступ к французскому Джибути, хотя британская морская блокада и не позволяла использовать возможности порта в полной мере.

Тем не менее, неудачи итальянской армии в Греции показали Лондону, что позиции Италии в Восточной Африке могут оказаться не такими уж неприступными и, возможно, небольшая, но хорошо вооруженная армия вполне способна добиться крупных результатов. В то же время поражение армии Грациани в Египте разрушило все надежды Аддис-Абебы на восстановление связи с метрополией. Продолжавшаяся блокада означала, что войскам Амадея Савойского придется рассчитывать лишь на самих себя: тревожимые усиливающимися атаками эфиопских партизан, итальянцы пассивно ожидали действий противника. Ввергая Италию во Вторую мировую войну, Муссолини рассчитывал, что время станет работать на него и с помощью «параллельной войны» можно будет легко завоевать новые территории для «Второй Римской империи», однако в действительности вышло так, что это именно итальянские колонии оказались под ударом.

Выдвинувшиеся было в Судан (навстречу армии Грациани) итальянские войска были разбиты в январе 1941 года и начали поспешный отход к эфиопской границе. В следующем месяце сражение при Кэрэне покончило с итальянским присутствием в Эритрее – старейшая африканская колония Италии оказалась в руках у британцев, а немногочисленные итальянские ВМС в Восточной Африке были уничтожены. После этого дорога в Эфиопию для союзников была открыта: итальянцы укрылись в ряде крепостей, бессильные противостоять врагу в открытом бою. В апреле британские знамена поднялись над эфиопской столицей – после пятилетнего периода изгнания император Хайле Селассие с триумфом въехал в Аддис-Абебу. Капитуляция войск Амадея Савойского в мае 1941 года означала фактическое окончание кампании, хотя небольшие отряды чернорубашечников еще несколько лет продолжали вести упорную борьбу в труднодоступных районах Эфиопии.

Размещенная в центре Рима огромная карта боевых действий была демонтирована после потери Восточной Африки – даже фашистским пропагандистам стало понятно, что агитация такого рода становится крайне невыгодной для режима. Еще недавно Италия претендовала на все Средиземноморье, но всего лишь несколько месяцев спустя вместо блестящих перспектив перед нацией во весь рост встает задача удержать хотя бы то, что было немалыми трудами завоевано еще до Второй мировой войны.

Муссолини прокомментировал потерю значительной части итальянской колониальной империи с присущей ему акцентировкой на личных моментах: англичане-де так стремились насолить лично ему, что предприняли это бессмысленное с военной точки зрения вторжение. Дуче вновь предпочел встать в позу непогрешимого государственного деятеля, чье сознание не подвержено влиянию незначительных текущих событий. Как ни крути, заявил он, а Великобритания уже проиграла войну, и потому временная утрата Эфиопии или Эритреи имеет не большее значение, чем захваченные британцами суда итальянского торгового флота – и первое, и второе будет возвращено Италии после окончательной победы.

Публично Муссолини демонстрировал самообладание, но его ближайшее окружение видело совсем другого дуче. Диктатор не мог смириться с тем, что его солдаты опять проиграли какому-то «сброду» – армии из индийских и южноафриканских солдат. Более того, возмущался дуче, подавляющую часть потерь составляют пленные – даже бельгийцам удалось захватить итальянского генерала! Комментируя утверждения английского радио о том, что наиболее упорным противником союзников в Восточноафриканской кампании стали не итальянские солдаты и чернорубашечники, а колониальные отряды из сомалийцев и эритрейцев, дуче вновь и вновь возвращался к излюбленной теме об упущениях в «фашистском воспитании» нации. Его зять, изрядно обеспокоенный нежеланием итальянцев сражаться, посоветовал Муссолини сменить риторику и убедить всех в том, что «речь идет не о судьбе фашистской партии, а о Родине, вечной, общей для всех, стоящей над людьми, временем и фракциями». Но как именно следовало этого добиться, хитроумный Чиано не знал.

Витторио Муссолини, фактически руководивший в те годы итальянской киноиндустрией, предложил поднять боевой дух при помощи «фашистской кинотрилогии». Для этого старший сын диктатора привлек к работе молодого Роберто Росселини. Он поставил три военных фильма, в которых поочередно демонстрировались сюжеты из жизни итальянских моряков, летчиков и танкистов. Снятые по частично написанным Витторио сценариям, работы Росселини пришлись по душе итальянскому зрителю –