Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

года дуче получил письмо, полное горьких упреков нацистского диктатора. Из-за итальянской авантюры в Греции, писал Гитлер, ситуация в мире начала меняться в худшую для Оси сторону. Великобритания, изгнанная из Европы летом 1940 года, теперь размещает свои самолеты и корабли на греческих аэродромах и в портах. Британский флаг развевается на Крите. Неудачи итальянской армии и флота привели к тому, что Испания, прежде готовая вступить в войну на стороне держав Оси, теперь уклоняется от этого. Подобная перемена произошла и в политике Франции, Болгарии, Турции. Обеспокоены и в Белграде, и в Москве. Итальянцам следовало бы завоевать Египет и изгнать наконец английский флот из Средиземного моря, но теперь эта возможность утрачена как минимум до следующего года. Послание Гитлера отличалось не характерной для германского вождя сухостью и полным отсутствием оптимизма. Муссолини нашел содержание письма унизительным, но что было поделать? Дуче отвечал почти заискивающе, сожалел о том, что в октябре его письмо не успели доставить вовремя: тогда бы он, Муссолини, обязательно воспользовался советами фюрера, и большинства неприятностей удалось бы избежать. Итальянский диктатор, конечно, и не подумал признаваться в том, что предпринял определенные меры для того, чтобы Гитлер не получал отправленное ему 22 октября послание как можно дольше. Да и какое это теперь имело значение? Репутация итальянской армии пострадала не меньше, чем престиж самого дуче, и изменить этого уже ничего не могло. «Он здорово щелкнул меня по носу», – прокомментировал Муссолини послание фюрера.

Дуче отправил в Албанию нового начальника генерального штаба Уго Кавальеро, но положения это не поправило – греки продолжали наносить итальянцам поражение за поражением, а у Муссолини приступы гнева сменялись растерянностью. В такие моменты он даже заговаривал с Чиано о необходимости начать переговоры с греками – хотя бы ради спасения армии. В другие дни диктатор разражался угрозами стереть Грецию с лица земли – в ответ на продвижение врага итальянская авиация, заявлял он, будет уничтожать каждый мало-мальски крупный греческий город. И все же, несмотря на эти угрозы, греческое наступление в Албании окончательно остановится только в конце января 1941 года, однако к этому времени фронт на Балканах перестанет являться для Италии главной угрозой.

12 ноября 1940 года англичане, о которых итальянцы из-за последних событий несколько подзабыли, напомнили о себе смелым и сокрушительным ударом. Покинувший Александрию Королевский флот сумел внезапно атаковать своего врага прямо на его военно-морской базе в Таранто. Два десятка карикатурно старомодно выглядящих британских бипланов-торпедоносцев поднялись в воздух с палубы авианосца, и двумя часами позже флот Муссолини лишился половины своих линкоров. Итальянцы оказались совершенно не готовыми к такому нападению – многочисленным зенитным батареям удалось сбить лишь два вражеских самолета, тогда как жертвами налета двух десятков английских торпедоносцев стали три линкора. Впоследствии итальянцам удастся поднять со дна затонувшие суда, но гордость флота «Конте ди Кавур» – корабль, на котором Муссолини приветствовал фюрера в мае 1938 года, – уже никогда не вернется в строй.

Японские моряки, посетившие Таранто вскоре после английского налета, сделали свои выводы из случившегося, но это вряд ли могло хоть сколько-нибудь утешить Муссолини. Флот, которым он так гордился, начинал терять и репутацию, и корабли с пугающей быстротой.

Последовавшие затем события затмили и неудачи в войне с греками, и потерю линкоров – 9 декабря 1940 года войска Британской империи атаковали армию Грациани. Казалось, итальянцы должны были чувствовать себя достаточно уверенно: шесть их дивизий по меньшей мере пятикратно превосходили неприятеля в численности, а кроме того, британцы имели в Египте всего лишь около 300 танков и меньше 150 самолетов, вдвое уступая своему противнику. Еще значительнее было преимущество Грациани в артиллерии – полторы тысячи пушек против 120 вражеских орудий. Несмотря на это, очень скоро ситуация в Египте приняла для итальянцев по-настоящему катастрофический оборот – и снова ответственность за подобное развитие событий во многом лежала на Муссолини. Дуче мог усилить и укрепить свои войска в Африке, но вместо этого предпочел ввязаться в греческую авантюру, в то время как Черчилль и его генералы планировали нанести по итальянцам сильный удар. Их намерения только укрепились после того, как стало понятно, что дуче крепко увяз в Албании.

К декабрю 1940 года все было готово. Главной ударной силой армии «Нил» Ричарда О’Коннора, состоящей из войск, собранных со всех концов Британской империи, была танковая дивизия, имевшая на вооружении хорошо бронированные танки «Матильда», неуязвимые для огня итальянской противотанковой артиллерии. В то время как англичане тщательно готовили свою операцию, итальянские войска строили дороги в Ливию, ничуть не опасаясь вражеской атаки. Вопросы снабжения занимали Грациани куда больше, нежели перспектива столкнуться с британским наступлением, поэтому к началу сражения единственным оборудованным укреплением итальянцев стал штабной бункер командующего.

Неудивительно, что внезапная атака противника очень быстро сломила и без того невысокий боевой дух итальянской армии. Английская авиация уничтожила значительную часть вражеских самолетов прямо на аэродромах, а единственная имевшаяся у Грациани танковая группа была полностью разгромлена в первые же часы сражения. Командовавший группой генерал был застигнут врасплох – он встретил атаку врага в пижаме и храбро стрелял по английским танкам из пистолета, но вскоре был убит. «Матильды», получившие свое название в честь популярного персонажа мультфильма – утки с характерной переваливающейся походкой, позволяли британской пехоте планомерно уничтожать один итальянский лагерь за другим. Вскоре сражение превратилось в настоящее побоище – уже к 12 декабря генерал О’Коннор мог похвастаться тем, что взял в плен больше солдат, чем насчитывала вся его армия. Англичане шли в атаку, пиная футбольный мяч, а австралийские солдаты шутили, что встретили большее сопротивление в барах Кейптауна и Каира, чем на фронте. Итальянская армия и в самом деле стремительно разваливалась – порой британцам достаточно было сделать всего несколько выстрелов, и над укреплением взвивался белый флаг.

Часть итальянских войск попыталась укрыться в ливийской крепости Бардия. Ее комендант, генерал Аннибале Бергонцоли, гневно отверг предложение врага капитулировать: «Мои солдаты будут сражаться до конца», – заявил герой Испанской кампании, считавшийся одним из лучших командиров Италии. Но военным способностям Бергонцоли было далеко до его решимости и Бардия не стала вторым Циндао. Финал не заставил себя долго ждать – спустя два дня после начала осады английские танки, преодолев без какого-либо сопротивления линию укреплений, въехали в город, приняв капитуляцию почти 40 тысяч итальянских солдат.

Бергонцоли среди них не было – генерал, прозванный собственными солдатами за рыжий цвет волос и энергичность «электрической бородой», сумел сбежать из города и, пройдя больше сотни километров, добрался до итальянских позиций. Но