Страна коров - Эдриан Джоунз Пирсон

К трем часам все собеседования аккредиторов уже были проведены, а посещения занятий состоялись. В шесть студентами кулинарии был подан ужин. К восьми свернулся «Танцефон Преподавателей-Студентов-Аккредиторов», а в четверть девятого свет в кафетерии опять зажгли – и к мобилизации приступила установочная бригада для мероприятий следующего дня: с лестницами и табуретами, с рулонами монтажной ленты бригада деловито развешивала украшения перед рождественской вечеринкой.

К половине одиннадцатого огоньки и мишуру по большей части разметали; в центре кафетерия подвесили дискотечный зеркальный шар; длинными рядами расставили столы и стулья. И к без четверти одиннадцать кафетерий вновь опустел, и там опять стало темно и тихо. За несколько минут до одиннадцати я стоял у входа и ждал Рауля, прибывшего, как всегда, пунктуально и, как и было обещано, со своей «подругой» в поводу.

– Полагаю, вы знакомы друг с другом? – Рауль подмигнул и показал на нас обоих.

– Привет, Бесс, – сказал я.

– Иди на хуй, Чарли.

– Бесс, послушай…

– Заткнись, и всё, Чарли. Я здесь лишь потому, что меня попросил поехать Рауль. И я по правде хочу повидать Уилла в час его нужды. А не для того, чтобы вести какие-то глубокие дискуссии с тобой.

Бесси отвернулась и отошла. Когда она уже не могла слышать, о чем мы говорим, Рауль сконфуженно посмотрел на меня.

– Надеюсь, я тут не переборщил… Я просто хотел вас выручить. Думал, вам не помешает возможность все с нею обговорить. Что это может быть ваш последний шанс – ну, знаете, перед рождественской вечеринкой. Вероятно, следовало вас предупредить. Чарли. Но я подумал, что вы все отмените, если узнаете, что с нами едет она…

– Ну да, – сказал я. – Все нормально. Таков выбор, сделанный нами. Таков выбор, сделанный мной. Наверно, остается лишь поглядеть, как все сложится…

И вот так ровно в одиннадцать пятнадцать, вообще не сомкнув глаз больше семидесяти двух часов, не выспавшись ни разу за семь месяцев с лишним, я закрыл за собою дверь кафетерия. Оттуда мы втроем во тьме дошагали до стоянки за кафетерием, где я распахнул тяжелую дверцу Уиллова «олдзмобила-звездного-пламени», сел за руль, вытащил ключ из темного места под сиденьем, где Уилл его всегда оставлял, и завел машину с громким ревом восьмицилиндрового двигателя, направил неуклюжего этого левиафана по главной дороге колледжа, мимо Тимми в будке охраны, через железнодорожные пути и на шоссе, шедшее вдоль края Разъезда Коровий Мык. «Олдзмобил» был велик и могуч, и когда мы выехали на трассу – втроем мы плотно разместились на переднем сиденье (Рауль с пассажирской стороны, а Бесси между нами обоими, устроившись лодыжками по обе стороны горба в полу), – я вдавил тяжелую педаль газа, постепенно набирая движущую силу, покуда педаль плотно не вдавилась в пол, а дородный автомобиль опрометью не полетел в ночь: мимо тюрьмы и почты, мимо ломбарда, где продавались музыкальные инструменты и любимые семейные реликвии, мимо сумрачных останков ранчо «Коровий Мык», в общем направлении далекого города, куда отвезли Уилла Смиткоута. Когда мы достигли знака, объявляющего съезд к Предместью, я впервые притормозил, затем свернул на него.

– Почему ты сворачиваешь? – возразила Бесси.

– Заправиться надо…

Продмаг, у которого я остановился, был единственным в Предместье, и пока Рауль покупал внутри мятные леденцы, я накачал топлива, а Бесси стояла в добрых десяти шагах от машины, одна нога – на поребрике, в одной руке незажженная сигарета, а в другой – одноразовая зажигалка. Она не обращала внимания на мое присутствие. Не разговаривала. Даже не смотрела в мою сторону. Издали доносился стрекот сверчков. Пары от бензина премиум-класса одуряли. Однако несмотря на поздний час, сама луна была бездетна.

– Послушай, Бесс… – сказал я, когда насос щелкнул, наконец выключившись; я опустил рычаг и возложил рукоять обратно в гнездо. – Я могу сказать тебе только, что…

Бесси подняла к моему лицу ладонь.

– Не сто́ит, Чарли.

И после чего ее опустила.

– Бесс, прости меня, пожалуйста, за то, что все так получилось. Просто…

– Заткнись, Чарли. Оно того не стоит. Жизнь коротка. И я двинулась дальше.

– Правда?

– Если тебе угодно знать, я снова влюблена.

– Так быстро?

– Да. Времени заняло больше обычного, но я недавно снова сошлась с одним старым другом. Он мой поклонник еще со школы – бывало, писал мне любовные письма цветными карандашами, а теперь работает в телефонной компании. Он будет номером тысяча вторым, если кто-то считает.

– То есть тебя наш разрыв не опустошил? Ты не полностью раздавлена?

– Конечно, нет. С чего бы? У меня в жизни была тысяча одна любовь. И все они окончились бесчестьем – все тысяча и одна. Со мной всегда так было. Так оно и сейчас. Но что же мне делать? Перестать позволять себе быть ранимой? Разубедить себя и не влюбляться? Наплевать на высшее в жизни – на тот, другой вид счастья – лишь потому, что я знаю: у меня такое не выходит? И не выйдет никогда?

– Да все выйдет, Бесс. Настанет день, когда все у тебя получится…

– Нет, Чарли, не получится. И мне это известно так же, как и тебе. Я, в конце концов, из Разъезда Коровий Мык – а если происхождение из Коровьего Мыка тебя чему-то и учит, то лишь принимать все, что есть, а не то, что так легко могло было б быть. И что на самом деле одно не так уж сильно отличается от другого. Так или иначе, все это уже утекло. А кроме того… он детей любит.

– Кто?

– Моя новая любовь. У него с детишками все здорово. Трое своих.

– Так, значит, у нас с тобой миру мир?

– Так я б не сказала. У меня благодаря тебе в морозилке до сих пор лежит этот ебаный недоеденный кекс с цукатами. Но да, пока что у нас всё ничего. Как бы там ни было – довольно неплохо, чтоб сидеть вместе на переднем сиденье этого «олдзмобила-звездного-пламени» 1966 года производства. Сгодится, чтобы пробраться по кишкам нескончаемой тьмы к городу, чтобы навестить там Уилла.

Я с облегчением выдохнул.

– Спасибо, Бесс, – сказал я.

– Не стоит, Чарли, – ответила она.

В этот миг с кульком закусок вышел Рауль. Как обычно – сознательнейше вовремя.

– Мы готовы ехать?

– Думаю, да, – сказал я. – Мне нужна лишь еще одна последняя остановка, прежде чем мы выедем на трассу и углубимся в эту невозможно темную ночь…

Рауль предложил мне леденец, и я его принял. Он оказался гаультеровый. С ревом я завел двигатель «звездного пламени».

* * *

На углу Предместья, где все еще висел увядший остролист, я обнаружил искомую персону. Человек был все в том же пальто с воротником, какое носил всегда. Стоял он над тем же битым чемоданом, над которым всегда стоял. И в свете фонарного столба выражение его лица казалось таким же тупым, что и обычно. Только на этот раз возникла загвоздка.