Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза - Элисон Уэйр

– Нет. Я думаю, как и многое другое в астрологии, это предсказание тоже можно трактовать по-разному. Вдруг оно лишь подтверждает правильность того, что вы сделали с Уилфордом?

– Я просил Паррона сделать предсказание о будущем, – тихо ответил Генрих.

– Надеюсь, вы не станете предпринимать никаких действий на основании его слов? – Елизавета начинала опасаться, что он возьмется за дело.

– Мне нужно решить, что лучше для Англии и моей собственной безопасности. Я не смею ставить под угрозу союз с Испанией.

– Но Уорик в жизни не сделал ничего, чем можно было бы оправдать ваше решение покончить с ним!

– Я это знаю, Бесси. – Лицо Генриха посерело. – Но я никогда не решусь просто избавиться от него. Это не в моих правилах, я на собственном опыте убедился, как никто другой, что случается, когда наследник трона исчезает бесследно. Но пока Уорик жив, могут появиться и другие желающие назваться его именем и свергнуть меня с трона. Фердинанд и Изабелла это понимают.

– Но Уорик непричастен к заговорам! Он простак, невинная душа, в нем нет коварства, чтобы злоумышлять против вас.

Генрих немного помолчал.

– Оставьте это, Бесси. Я должен сам все обдумать.

– Вы не причините ему вреда? Он – мой кузен, и мне его очень жаль, жизнь у него и без того пропащая.

– Я не сделаю ему ничего плохого. Вы можете быть уверены, что я поступлю с ним так, как он того заслуживает.

Больше они это не обсуждали. Шли дни, недели, месяцы. Елизавета начала надеяться, что Генрих умиротворит Фердинанда и Изабеллу дипломатическими методами. Но хватит ли их, чтобы оградить от опасности бесценный союз с Испанией?

В середине ноября Елизавета навестила детей в Элтеме. Эдмунд уже ползал и стал для сестер любимым домашним питомцем. Гарри, который высокомерно заявил, что он уже слишком большой, чтобы возиться с малышами, хотел показать матери, как он научился управлять конем, и они вместе провели несколько счастливых часов на конюшне и в парке.

В Вестминстер Елизавета вернулась окрыленная, но там был Генрих, погрязший в унынии, он ждал ее в кабинете. Елизавету вызвали туда, как только она сошла с барки, у нее даже не хватило времени снять накидку и перчатки.

– Что случилось, ради бога?! – воскликнула она, сделав самый короткий из всех возможных реверансов.

Генрих быстро встал и поцеловал ее в щеку:

– Боюсь, у меня плохие вести, Бесси.

– Артур? – Ее мысли сразу перенеслись в Ладлоу.

– Нет. Уорик.

На миг у Елизаветы мелькнула мысль, что сейчас он сообщит о его смерти, и она скрепилась. Но нет.

– Уорик и Уорбек только что признались в заговоре против меня и всего моего рода, то есть наших детей и вас тоже, Бесси… И хотя Уорбек, похоже, полагал, что Уорик помогает ему получить корону, Уорик сам намеревался завладеть ею.

Елизавета ужаснулась, ушам своим не верила:

– Уорику ума не хватит на такое!

– Сдается мне, он хитрее, чем мы думали, – заметил Генрих и встретился взглядом с супругой. – Их обоих допросили мои судьи, которые определили, что те замышляли измену, а значит, заслуживают смерти. Я спросил, как, по их мнению, мне следует поступить. Устроить судебный процесс или добиться Акта о лишении прав и состояния?

Елизавете следовало бы содрогнуться при мысли о том, что могло статься с ее мужем и детьми, если бы этот заговор удался, но она не верила, что им грозила хоть какая-то реальная опасность. Все раскрылось как-то уж слишком удачно для Генриха, и она по-прежнему сомневалась, что Уорик мог измыслить такое. А вот Уорбек мог! Елизавета не знала, что и думать.

– Возможно ли, что Уорика вовлекли в этот заговор хитростью, помимо его воли? – спросила она.

Генрих покачал головой:

– Судьи считают, он понимал, что делает.

Елизавета села, так и не сняв накидку. Она не могла избавиться от мысли, что это дает Генриху отличный предлог избавиться разом и от Уорбека, и от Уорика, обезопасить свою корону и сохранить союз с Испанией.

В голове у нее роились вопросы.

– Но как они общались друг с другом, если Уорбека содержали в такой строгости?

– Очевидно, имелись и другие заговорщики, два изменника – тюремщики Эствуд и Клеймоунд. План был – поджечь и захватить Тауэр, таким образом обеспечив Уорбеку возможность бегства во Фландрию, где он поднял бы армию, чтобы победить меня на поле боя и сделаться королем. Это было бы смеху подобно, если бы не замышлялось безжалостными негодяями!

Елизавета не могла представить, чтобы Уорик ввязался в такую историю. Но если его соблазнили обещанием возможности сбежать и стать королем, он стал бы игрушкой в руках заговорщиков. Кто мог бы обвинить его за желание отомстить Генриху, который без всяких на то оснований держал его в заточении четырнадцать лет? Если, конечно, бедняга способен на такие мысли.

– Я сомневаюсь, что Уорик понимал значение своего предполагаемого замысла и мог здраво оценить последствия, – сказала Елизавета. – Не могу представить его во главе армии мятежников.

– Я тоже. Он явно был бы чисто номинальной фигурой, игрушкой в руках других изменников. Похоже, в заговоре участвовали еще восемь человек: тюремщики, заключенные и жители Лондона. Уорбек, разумеется, готов на все, лишь бы сбежать из заключения.

– Но как все это вышло на свет?

– Клеймоунд струсил и сбежал в святилище, а потом покаялся. Он сделал это из опасения, что Уорик откроет все милорду Оксфорду, констеблю Тауэра.

Это звучало убедительно, но на сердце Елизаветы легла тяжесть – она понимала, что Уорику теперь нет спасения. У Генриха имелось слишком много оснований желать его исчезновения, чтобы он стал препятствовать закону вершить свое дело. Об Уорбеке она тоже подумала и о Кэтрин, которая продолжала цепляться за свою любовь к нему. Какая ужасная новость ее ждала.

– Удивительно, как сбываются пророчества, – пробормотала Елизавета.

– Вот почему лучше не оставлять их без внимания, – с легким укором проговорил Генрих.

В том месяце Уорбека судили в Вестминстере и приговорили к повешению, волочению и четвертованию – такое наказание полагалось изменникам. Через два дня в Гилдхолле восемь человек, включая Эствуда, были признаны виновными в заговоре с целью освободить Уорика и Уорбека. Елизавета удивилась, что среди них не было Клеймоунда, но предположила, что он либо остался в святилище, либо получил прощение, так как выдал остальных. Однако у нее не осталось времени долго размышлять об этом, ей пришлось утешать Кэтрин, которая, услышав вердикт, разразилась целой бурей слез и никак не могла успокоиться.

Суд над Уориком состоялся на следующий день.

– Он