Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза - Элисон Уэйр

окончательно еще по крайней мере два года, так как Артур определенно не был готов исполнять супружеские обязанности.

С тяжелым сердцем Елизавета оставила сына, продолжая переживать из-за его здоровья. Артур стоял столбом, когда она его обнимала, и Елизавета в тысячный раз пожалела, что она никогда не была близка с ним так, как с его братом и сестрами. Как будто она всего лишь королева, а не его мать и любовь и почтение к ней – это сыновний долг, не смягченный искренним чувством.

Тур по стране в том году привел их в Гэмпшир. Сразу по возвращении Елизавета поспешила в Элтем, где Гарри с гордостью сообщил ей, что он и его сестры принимали у себя знаменитого Эразмуса.

– Он дружит с Томасом Мором, и Томас привез его, зная, что я разделяю его любовь к новому учению. Мы все собрались в холле, я принял их, и Эразмус хвалил мои достоинство и обходительность! – Гарри умолк, только чтобы набрать в грудь воздуха. – Томас подарил мне стихи на латыни, которые написал специально для меня, и я попросил Эразмуса, чтобы тот тоже сочинил что-нибудь… и, матушка, он сочинил! Он прислал мне поэму на десяти страницах, в которой назвал меня, Артура и Эдмунда красными розами за нашу силу, а Маргарет и Марию белыми розами за их девичью невинность!

Елизавета заразилась восторгом Гарри, она ликовала оттого, что ее восьмилетний сын имеет такую страсть к учению и уже хорошо владеет латынью. Она провела счастливый день, наблюдая, как он возится с сестрами, слушая его неудержимый озорной смех. Вот это был бы король, если бы только Господь распорядился иначе. Но может быть, Генрих или позднее Артур признают способности Гарри и дадут ему какой-нибудь высокий пост, где он найдет применение своим талантам.

Вернувшись ко двору, Елизавета застала Генриха в кабинете, он был мрачен и задумчив после утомительной беседы с доктором де Пуэблой. Она ужаснулась, увидев, что супруг за две недели ее отсутствия как будто постарел на двадцать лет.

– Что случилось? – спросила Елизавета, обвивая руками Генриха.

Он ответил на ее объятие, но сердце у него тревожно стучало.

– Вы помните, что Фердинанд и Изабелла выражали тревогу при появлении очередного ложного претендента на трон. Мы быстро разобрались с этим Уилдфордом, тем не менее Пуэбла непрестанно твердит мне, что уверенность его суверенов в безопасности английского престола поколеблена. – Генрих уныло хмыкнул. – Он напомнил мне, что Фердинанд и Изабелла на протяжении многих лет видели, как корона подвергалась ударам со стороны разных самозванцев и остается нестабильной из-за существования наследников Йорков, которые могут бросить вызов моему титулу. Теперь, когда Уорбек дискредитирован, они, очевидно, видят главную угрозу миру и спокойствию в Англии в Уорике, ведь кое-кто может решить, будто у него есть серьезные притязания на трон, и суверены опасаются, что он всегда будет притягивать к себе мятежников.

– О чем вы говорите?! – вскричала Елизавета.

– Ни о чем. – Генрих явно был раздосадован. – На это намекает доктор де Пуэбла, без сомнения по приказу Фердинанда.

– Какому приказу? – спросила Елизавета, уже зная ответ.

– Поставить брак Артура с инфантой в зависимость от устранения Уорика. Пуэбла без конца повторяет, что его суверены не расположены отдавать свою дочь за принца, корона которого в будущем может быть оспорена. И это после всего, что я сделал для утверждения своей династии и избавления страны от самозванцев. Почему Фердинанд так упорно ставит под сомнение устойчивость моего трона?

Елизавета ужаснулась при мысли, что брак Артура не состоится. Какой позор! Международный скандал, который, как ничто другое, продемонстрирует: английская монархия стоит на шатком основании. Это может иметь серьезные последствия для отношений с другими странами и для торговли, а Генрих станет посмешищем в глазах всего христианского мира. Встретившись глазами с мужем, Елизавета поняла, что он думает о том же.

– Значит, Фердинанд ясно дал понять, что, пока Уорик жив, инфанта не приедет в Англию?

– Да. Ясно как день, – тяжело вымолвил Генрих.

– Как вы поступите?

Он замялся.

– Мне нужно подумать. Я размышлял: может быть, в словах Фердинанда есть смысл. На прошлой неделе я слышал о священнике, который точно предсказал смерти вашего отца и Узурпатора. Я вызвал его для консультации, и он предупредил меня, что моя жизнь будет в опасности весь этот год, так как в стране есть две партии – верные мне люди и те, кто желает восстановления дома Йорков. Он сказал, что заговоры против короны продолжатся.

– О Генрих, не верьте прорицателям! – (Он был слишком суеверен себе во вред.)

– А если он прав? Вдруг это как-то связано с Уориком? Может быть, он строит козни против меня или, скорее, его сторонники? Настанет ли конец этим подковерным интригам?

– Но где доказательства, что кто-то строит козни?

Генрих совсем сник. Плечи его опустились, и он едва не плакал.

– Честно говоря, Бесси, я не знаю, что делать. Лучше бы Господь, вернее, Фердинанд не возлагал на меня это бремя. Я не жестокий человек и не убиваю невинных, как Ричард. Я действую по закону. Разве я могу затеять дело против Уорика, который так глуп, что и мухи не обидит?

Елизавете было нечего сказать ему в утешение. Наконец Генрих, сославшись на необходимость поработать, отпустил ее, подав ей руку и предупредив, чтобы она никому ни слова не говорила о том, что узнала.

Целых две недели Генрих больше не заикался об Уорике, после чего вызвал Елизавету в свой кабинет, где она застала его в обществе астролога.

– Доктор Паррон составляет мой гороскоп, – сказал король. – Я подумал, вам будет интересно услышать, что он скажет.

Елизавета постаралась не выказывать раздражения. Лучше бы Генрих не полагался так сильно на предсказания. Но это было в его уэльской крови. Разные суеверия вошли в его голову с раннего детства. А теперь короля осаждали проблемы, лицо его было иссечено морщинами от пережитых тревог.

Паррон развернул свои таблицы и показал Генриху положение созвездий. Елизавета мало что в этом смыслила. Но вот астролог поднял взгляд, весьма мрачный:

– Сир, целесообразно, чтобы один человек умер ради многих, и весь народ не исчезнет, так как никакой мятеж не происходит без гибели большой части людей и многих великих семейств.

Елизавета обомлела. Паррон отразил страхи ее мужа с невероятной точностью. Она видела, что Генрих так же потрясен, как она сама, и боялась последствий.

Когда астролог ушел, она села и стала ждать, что скажет король.

– Вам не кажется, что это был знак? – спросил он ее, так