Непристойные предложения - Уильям Тенн

– Иностранцы, – фыркнул Блейк. – Так и знал, что они иностранцы. И затеяли что-то дурное. С такими-то именами.

– Я с вами не согласна, мистер Блейк, – очень сухо возразила мисс Керстенберг. – Совершенно не согласна, что эти имена означают что-то дурное. Только не на иврите.

И она больше никогда не выказывала к нему дружелюбия.

Две недели спустя Блейк получил сообщение из главной конторы корпорации «Веллингтон Джимм и сыновья, недвижимое имущество», и оно едва не столкнуло его здравомыслие со скользкого трона, на котором то восседало. Тоху и Боху поставили корпорацию в известность. Они освобождали площадь в конце месяца.

Целый день он ходил и беседовал сам с собой. Лифтеры доложили, что слышали, как он говорил: «Более иностранных иностранцев не придумаешь – они даже не из нашей физической вселенной!» Уборщицы, вздрагивая, рассказывали друг другу в раздевалке о безумном огне в глазах Блейка, когда он бормотал, размахивая руками: «Ну конечно, тринадцатый этаж! Где еще им остановиться, раз их не существует? Ха!» А мисс Керстенберг заметила, как он таращится на питьевой фонтанчик и бубнит: «Готов спорить, они пытаются вернуть часы на пару миллиардов лет назад и начать все заново. Грязная пятая колонна!» Она боязливо подумала, не сообщить ли в ФБР, но решила этого не делать. В конце концов, если полиция начнет шастать туда-сюда, никогда не знаешь, кто отправится в тюрьму.

А кроме того, некоторое время спустя Сидни Блейк успокоился. Он снова начал бриться каждое утро, и чернота покинула его ногти. Но он определенно не имел ничего общего с былым энергичным юным риелтором. Его почти постоянно окружал странный, пронзительный ореол триумфа.

Наступил последний день месяца. Все утро мебель спускали вниз и увозили прочь. Когда сгрузили последние коробки, Сидни Блейк с живым цветком в петлице подошел к ближайшему к его кабинету лифту и шагнул в кабину.

– Тринадцатый этаж, пожалуйста, – произнес он четким, звучным голосом.

Дверь закрылась. Лифт поднялся. И остановился на тринадцатом этаже.

– А, мистер Блейк, – сказал высокий человек. – Какой сюрприз. Чем мы можем вам помочь?

– Как дела, мистер Тоху? – спросил Блейк. – Или Боху? – Он повернулся к его крошечному спутнику. – А вы, мистер Боху – или, быть может, Тоху, – надеюсь, у вас все в порядке? Хорошо.

Некоторое время он просто ходил по пустым, просторным офисам и смотрел. Не осталось даже перегородок. Они были втроем на тринадцатом этаже.

– У вас к нам какое-то дело? – осведомился высокий человек.

– Само собой, у него к нам дело, – раздраженно ответил крошечный человек. – У него должно быть дело. Только пусть поторопится, в чем бы оно ни заключалось.

Блейк поклонился.

– Параграф десятый, раздел третий вашего договора аренды: «… арендатор дает согласие, что после своевременного оповещения арендодателя уполномоченный представитель арендодателя, такой как постоянный представитель при его наличии в данном объекте недвижимости, получает право осмотреть помещения, освобождаемые арендатором, дабы убедиться, что арендатор оставляет их в хорошем состоянии и порядке…»

– Вот, значит, какое у вас дело, – задумчиво произнес высокий человек.

– А что же еще? – сказал крошечный человек. – Что ж, юноша, попрошу вас поторопиться.

Сидни Блейк неспешно расхаживал туда-сюда. Хотя он испытывал неописуемое возбуждение, приходилось признать, что тринадцатый этаж на вид ничем не отличался от любого другого этажа. За исключением… Да, за исключением…

Он подбежал к окну и посмотрел вниз. Сосчитал. Двенадцать этажей. Посмотрел вверх и сосчитал. Двенадцать этажей. Вместе с этажом, на котором он находился, получалось двадцать пять. Однако в Макгоуэн было двадцать четыре этажа. Откуда взялся лишний этаж? И как здание выглядело в этот момент, с его головой, торчащей из окна тринадцатого этажа?

Он вернулся назад, проницательно глядя на Г. Тоху и К. Боху. Они должны знать.

Арендаторы стояли у открытой двери лифта. Лифтер, почти такой же нетерпеливый, как и мужчины в черном, спросил:

– Вниз? Вниз?

– Что ж, мистер Блейк, – сказал высокий человек. – В хорошем ли состоянии помещения?

– Да, в хорошем, все в порядке, – ответил Блейк. – Но суть не в этом.

– Суть нас не интересует, – сказал крошечный человек высокому. – Нам пора.

– Совершенно верно, – согласился высокий человек. Наклонился и поднял своего компаньона. Сложил один раз назад и один вперед, потом туго скатал и сунул в правый карман пальто. Затем шагнул в лифт. – Идете, мистер Блейк?

– Спасибо, нет, – сказал Блейк. – Я провел слишком много времени, пытаясь подняться сюда, чтобы так быстро уходить.

– Как пожелаете, – ответил высокий человек и сказал лифтеру: – Вниз.

Оставшись в одиночестве на тринадцатом этаже, Сидни Блейк наполнил грудь воздухом. Слишком много времени! Он направился к двери на лестницу, которую столько раз пытался отыскать, и потянул. Она не сдвинулась с места. Забавно. Он наклонился и внимательно изучил ее. Дверь не была заперта. Просто застряла. Нужно вызвать слесаря, чтобы он с этим разобрался.

Кто его знает. Может, с этого момента в старом Макгоуэн будет лишний этаж для аренды. Нужно быть начеку.

Как именно здание выглядит снаружи? Он оказался у очередного окна и попробовал выглянуть. Его что-то остановило. Окно было открыто, но он не мог просунуть голову дальше подоконника. Он вернулся к окну, из которого выглядывал в первый раз. То же самое.

И внезапно он понял.

Он побежал к лифту и ударил кулаком по кнопке. Держал ее, дыша все чаще и чаще. Сквозь ромбовидные окошки в дверях он видел, как поднимаются и опускаются кабины. Но они не останавливались на тринадцатом этаже.

Потому что тринадцатого этажа больше не было. И никогда не было. Кто слышал о тринадцатом этаже в Макгоуэн-билдинг?..

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я ужасно страдал от язвы двенадцатиперстной кишки с двадцати девяти до пятидесяти восьми лет, когда наконец сделал частичную гастрэктомию – всего за несколько лет до того, как открыли микробную природу язв и нашли способ лечить их антибиотиками. Но я по-прежнему смотрю на тот или иной свой рассказ и вспоминаю, сколько боли на него потратил.

Неделя, когда я написал «Арендаторов», была из худших. Я печатал одной рукой, другой массируя живот, глотая чайными ложками популярный в то время белесый антацид.

Когда я принес рассказ Хорасу Голду для его фэнтезийного журнала «Бейонд» (Beyond), он сразу же заметил белые капли почти на каждой странице (это было до эпохи компьютеров и принтеров: в те времена перепечатывать длинную рукопись, если у тебя не нашлось денег на машинистку, было убийственным занятием).

– Что это? – спросил он, поднимая страницу к свету, – «Маалокс» или «Амфоджель»? Я пользуюсь «Маалоксом», и это очень на него похоже.