Непристойные предложения - Уильям Тенн

– Херби!

– … только пена на грибовидном облаке, – закончил он, очарованный этой картиной. И добавил: – Ой, извини, – переведя взгляд с сердитого отца на дрожащую девочку. Затем продолжил с напускной рассудительностью: – Но это правда. Вот почему они отправили вас с Лестером сюда. Думаю, я на тебе женюсь. Потом. И тебе лучше привыкнуть называть его отцом. Ведь так оно и будет.

Джозефина крепко зажмурилась, пинком распахнула дверь сарая и выбежала на улицу.

– Я тебя ненавижу, Херби Планкетт, – крикнула она. – Ты чудовище!

Херби скорчил гримасу отцу – женщины, женщины, женщины! – и побежал за ней.

– Эй, Джо! Послушай!

Проблема заключалась в том, встревоженно подумал Планкетт, неся в подвал запасные лампы для гидропонного сада, что в результате непрерывных повторений Херби усвоил одно: выживание прежде всего, а вежливость – всего лишь вежливость.

Сила и самодостаточность – вот в каких качествах нуждаются его дети. Планкетт осознал это много лет назад, сидя в кондиционированных офисах и подводя корпоративные балансы, одним глазом постоянно косясь на календарь.

– И все же, – пробормотал Планкетт. – Все же… Херби не следовало… – Он покачал головой.

Он проверил инкубаторы рядом с длинными исходящими паром столами гидропонного сада. Один поддон вот-вот вылупится. Пора собирать яйца, чтобы утром его заполнить. Планкетт задержался в третьей комнате, поставил на полку книгу.

– Надеюсь, Джозефина поможет мальчику в учебе. Если он провалит следующий экзамен, меня заставят регулярно посылать его в город. Вот аспект выживания, которым я могу пригрозить Херби.

Он понял, что разговаривает сам с собой. С этой привычкой он тщетно боролся более месяца. Нудная болтовня. Он становится похож на людей, которые оставляют брошюры в трамваях.

– Пора начать следить за собой, – заметил Планкетт. – Проклятье, снова!

Наверху зазвонил телефон. Он услышал, как Энн идет к нему безмятежной, неторопливой походкой всех беременных женщин.

– Эллиот! Нат Медари.

– Скажи, что я сейчас подойду, Энн.

Он аккуратно закрыл тяжелую дверь, на мгновение задержался, глядя на нее, затем поднялся по высоким каменным ступеням.

– Привет, Нат. Какие новости?

– Привет, Планк. Только что получил открытку от Фитцджеральда. Помнишь его? Заброшенный серебряный рудник в Монтане? Точно. Он говорит, мы должны исходить из того, что будут сброшены литиевые бомбы.

Планкетт оперся локтем о стену и прижал трубку к уху правым плечом, чтобы зажечь сигарету.

– Иногда Фитцджеральд ошибается.

– Хм. Даже не знаю. Но ты в курсе, что это означает, да?

– Это означает, – сказал Планкетт, глядя сквозь стену дома на кипящую Землю, – что цепная реакция может начаться в атмосфере, если сбросить достаточное количество бомб. Быть может, если только одна…

– Ой, хватит, – перебил Медари. – Это ни к чему нас не приведет. Так никто не выживет, и мы можем с тем же успехом начать курсировать между церковью и баром, как мой шурин в Чикаго. Фред, говорил я ему… Нет, послушай, Планк: это означает, что я был прав. Ты рыл недостаточно глубоко.

– Недостаточно глубоко! Я рыл так глубоко, как считаю нужным. Если слоев свинца и бетона не хватит, чтобы защитить меня… если им удастся расколоть мой панцирь, то ты, Нат, умрешь от жажды, прежде чем сможешь выйти на поверхность. Нет, я сделал ставку на электроснабжение. Как только оно откажет, тебе придется вручную запихивать отработанный воздух в пустые кислородные баллоны!

Его собеседник усмехнулся.

– Ну ладно. Надеюсь, еще увидимся.

– И я надеюсь увидеть… – Планкетт обернулся к переднему окну: по рытвинам подъездной дорожки грохотал старый фургон. – Скажи, Нат, ты что-нибудь об этом знаешь? Только что подъехал Чарли Уитинг. Разве сегодня не воскресенье?

– Да. Ко мне он тоже рано заехал. В городе какое-то политическое собрание, и он хочет на него успеть. Им мало, что дипломаты и генералы буквально испепеляют друг друга взглядами. Пара местных философов считает, что вымирание слишком затянулось, и они собираются вместе, чтобы придумать, как его поторопить.

– Не огорчайся, – улыбнулся Планкетт.

– Я тебя умоляю. Засвидетельствуй мое почтение Энн, Планк.

Планкетт положил трубку и неторопливо спустился вниз. На улице пронаблюдал, как Чарли Уитинг открывает дверь фургона, висевшую на одной унылой петле.

– Яйца загружены, мистер Планкетт, – сказал Чарли. – Квитанция подписана. Вот. Получите чек в среду.

– Спасибо, Чарли. А вы, ребята, возвращайтесь за книги. Иди, Херби. Сегодня у тебя экзамен по английскому. Цена на яйца по-прежнему растет, Чарли?

– Растет, куда ж ей деться. – Старик забрался на потрескавшееся кожаное сиденье и ловко захлопнул дверь. Высунул в окно согнутую руку. – Хе. И всякий раз, как она подрастает, я снимаю чуть больше пенок с вас, выживальщиков, которые боятся сами съездить в город.

– Что ж, имеете право, – смущенно сказал Планкетт. – Что за собрание будет в городе?

– Люди хотят обсудить конференцию. По мне, нам пора выйти из игры. По мне, пора бросить эту чертову затею. Эта страна еще ни разу не выиграла в конференции. Миллион конференций за последние несколько лет – и все знают, что произойдет, рано или поздно. Хе. Пустая трата времени. По мне, нужно бить первыми.

– Может, мы так и сделаем. А может, они сделают. Или… может, Чарли, несколько разных стран одновременно дойдут до этой светлой мысли.

Чарли придавил ногой педаль газа.

– Глупости говорите. Если мы ударим первыми, как они смогут ударить по нам? Если ударим – достаточно сильно, – они никогда не оправятся, чтобы ударить в ответ. По мне. Но вы, друзья выживальщики… – Он сердито покачал седой головой и рванул прочь.

– Эй! – крикнул он, выезжая на дорогу. – Эй, смотрите!

Планкетт обернулся. Чарли Уитинг тыкал в него левой рукой, выставив указательный палец и распрямив большой.

– Смотрите, мистер Планкетт! – крикнул старик. – Бум! Бум! Бум! – Он истерически захихикал и скорчился над рулем.

Расти выбежал из-за угла дома и кинулся за фургоном, отчаянно лая по древней собачьей традиции.

Планкетт смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, пока тот не скрылся за поворотом в двух милях от фермы. Взглянул на гордо возвращающегося маленького пса.

Бедный Уитинг. Если на то пошло, бедные все, кто не доверяет психам.

Как можно позволить жадному старикашке вроде Уитинга покупать твою продукцию лишь потому, что ты и твоя семья не рискуете выбраться в город?

Что ж, этот вопрос был решен много лет назад: мир полон людей, уверенных, что они ловчее всех прочих – и что все прочие, к тому же, блефуют. Людей, веривших, что два маленьких мальчика могут заготовить снежки на противоположных сторонах улицы и отправиться домой, не воспользовавшись ими; людей, обсуждавших преимущества бетонных ограждений по сравнению с защитной сеткой, в то время как их автомобили падали со скалы. Людей праведных. Людей равнодушных.