Солнышко мое - Виктория Анатольевна Дунайцева

Наша молодость, — пыталась объяснить мальчику свое отношение к песне Юлька.

— Ну я понимаю, молодость, это важно, — продолжил Максим, — Ну это когда было — то? Сейчас такое не поют. Конечно, вы уже старые и поэтому любите такие песни, но это же прошлый век.

— Старые? — удивилась Юлька и посмотрела на подруг.

Те замерли в удивлении.

Первой очнулась Женька.

— Старые! — закричала она, — я тебе сейчас дам старые.

После выступления Жени всех как прорвало. Сидящие за столом взрослые начали хохотать. Максим удивленно смотрел на них и никак не мог понять, что всех так развеселило.

Юлька так расхохоталась, что у нее заболел живот. Она, схватившись за него, пыталась остановиться, но смех накрывал ее снова и снова.

Максим, постояв у развеселившихся взрослых, решил потихоньку сбежать.

— Подожди! — крикнула ему вслед Юля, — а какие песни слушаешь ты?

— Мне нравиться Рамштайн.

— Фу, — протянула Женька, что там хорошего.

— А давайте танцевать, — предложила Тамара, — мы тут захватили кассету с популярными песнями. Давайте поставим ее на магнитофон и потанцуем.

По дому разлился рвущий душу голос Татьяны Булановой «Ясный мой свет», затем был Фристайл со своей «Ах какая женщина», Ирина Аллегрова «Незаконченный роман», Лариса Долина «Погода в доме».

Подруги танцевали, меняя партнеров, а Юлька сидела и наслаждалась обстановкой. Неожиданно она поймала себя на мысли, что счастлива. По — настоящему счастлива. Она подумала, что если бы ей сейчас предложили вернуться назад лет на двадцать и что-то изменить, она бы отказалась. Ее в этой жизни все устраивало и менять бы она ничего не стала.

Через час все снова расселись за столы. Шел двенадцатый час ночи.

— Дети все спать! — грозно сказала Надя.

Пока всех малышей угомонили по своим кроваткам, пока выпили за большую дружную семью, наступила полночь.

Улеглись спать поздно.

Игорь, укладываясь и обнимая Юльку, обратил внимание на то, что она обычно говорливая, сегодня была особенно молчалива и задумчива.

— Юль, ты чего такая хмурая? — спросил он, чмокая девушку в макушку, — расстроилась из-за Пашки.

— Да нет, Игорь, дело совсем в другом?

— А в чем, любимая?

— Да что-то у меня живот тянет, Игорек.

— Эй, Юль, ты не дури. Мало того, что мы все выпили, так еще и погода не летная.

— Спи спокойно. Он у меня в последнее время всегда побаливает, так что это нормальное состояние моего организма. Спи!

Юля улеглась поудобнее насколько ей позволял живот, Игорь положил свою теплую большую руку ей на грудь, и они заснули.

Ей снилось теплое море. Потом началось кораблекрушение и он пошел ко дну, но девушка успела схватиться за обломок корабля и изо всех сил старалась удержаться на плаву. Неожиданно налетел ветер и понес ее прямо на бочку об которую девушка сильно ударилась животом. От боли она проснулась. Вся кровать под ней была мокрая.

— «Что было в этой бочке?» — удивилась девушка и окончательно проснулась. Живот скрутила все та же боль, которая снилась ей во сне. Юля посмотрела на будильник, стоящий на тумбочке рядом с кроватью. Было шесть часов утра.

Девушка попыталась разбудить мужа, но он спал так крепко, что она никак не могла его растолкать.

— Игорь! — шепотом крикнула она ему в ухо и со всей силы ударила кулаком по плечу.

Тот завозился, не понимая со сна, где он находится и что от него хотят. Когда его взгляд стал осмысленным, девушка прошептала:

— Я, кажется, рожаю. У меня уже отошли воды.

— Какие воды и кто рожает? — удивился муж.

— Да проснись же ты наконец, — разозлилась девушка.

И тут Игорь проснулся. Он вскочил как ужаленный и начал натягивать штаны.

— Я так и знал, — грозно сказал он, — собирайся.

Юля еле поднялась с кровати, так как ее тело еще не отошло от приступа боли, который только что ее отпустил.

— Сколько времени у тебя идут схватки? — деловито спросил муж.

— А я откуда знаю. Я только проснулась, — огрызнулась девушка.

— У тебя есть часы? Засекай время между болью, поняла?

Они вышли на улицу. Там было столько снега, сколько она не видела даже в самую суровую зиму. Огромные снежные шапки окутывали все вокруг: дома, деревья, дорогу. Ту дорогу, которую они чистили еще несколько часов назад снова завалило. Снег был сырой и рыхлый. По нему невозможно было идти.

Юля решительно сошла в мокрый снег и высоко поднимая ноги стала пробираться к машине, которую Игорь кинулся прогревать.

— Тебе помочь? — выглянув в окошко спросил он.

— Доберусь, — сообщила Юля, еле доковыляв до машины, — никому не сообщили, что уезжаем. Не хорошо как-то.

— Потом позвоним, — сказал Игорь, пытаясь выехать со двора.

Им удалось проехать метров сто по чистому гладкому снегу и они застряли.

— Черт, — выругался Игорь и выскочил на улицу с лопатой.

У Юли снова начались схватки. Она облокотилась на сиденье спиной, выгнула спину и стиснула зубы, чтобы не застонать, но это ей удавалось с трудом.

— Что? — спросил муж, заглядывая в машину.

— Рожаю, — сказала со стоном она, выгибаясь всем телом.

— Не вздумай, — с испугом сказал мужчина и кинулся в дом.

Юльку отпустило. Она повернула голову в сторону дома. Во всех окнах горел свет.

— Разбудили всех, — вздохнула девушка и побрела в тепло.

Когда она вошла в дом Анна Никаноровна носилась как ужаленная. На плите грелась вода, а она доставала из-закромов старые чистые простыни.

— Ты, Юлечка, иди в свою комнату, готовься к родам. Я сейчас за соседкой сбегаю. Она когда-то была знатной повитухой. Стольким девкам помогла родить. Сейчас она, конечно, старая уже, но советы нам будет давать, как тебе помочь, а мы с Игорьком по ее указке будем действовать.

— Я не могу, — сказал муж, обхватив голову руками. В глазах у него плескался ужас.

— Так ты же врач? — с удивлением спросила баба Нюра.

— Я не по той части, а тут жена с собственным ребенком.

— А вы хоть скорую вызвали? — спросила Юля, ковыляя к своей кровати.

— Вызвали, вызвали, только так быстро она не доедет, а судя по схваткам, ты родишь очень скоро.

Юльку опять накрыла волна боли. Между схватками прошло не больше трех минут.

Дальше девушка помнила себя как в тумане. Боль, апатия и снова боль. Ей что-то говорили, куда-то поворачивали, зачем-то дергали, но все это утонуло в одной большой волне под названием боль.

И в самый последний момент, когда казалось, что этот мир состоит только из одних сплошных мучений, ей неожиданно полегчало. Она услышала радостный окрик Игоря и детский плач ее ребенка. Юля открыла глаза и посмотрела на маленький запеленованный комочек,