Солнышко мое - Виктория Анатольевна Дунайцева

То она по пустякам бьется в истерике, а когда нужно по обижаться, совсем не реагирует на импульс.

— Ничего, Степка, скоро ты тоже начнешь страдать от Лилиных выкрутасов, — смеясь сказал Игорь.

— Не бойся Степочка, — чмокнув мужа в щечку сказала Лиля, — я буду примерной беременной женой.

— Поживем, увидим, — в тон ей ответил Степка, крепко обняв свою любимую женушку.

— Ну раз вы все тут собрались, — сказала Женька, вклинившись в воркование Степана и Лили, — я продолжу всех удивлять.

Друзья замолчали и с удивлением уставились на девушку, не понимая, что она имеет в виду.

— Короче, Надь, твой Мишка может спокойно любить мою Машку, потому что она не Пашкина дочь.

В комнате воцарилась такая тишина. Она была настолько напряженной и плотной, что ее можно было намазывать на хлеб как масло.

— Поясни, — грозно сказал ей Валерий.

— Ну помните Димку, с которым у меня были шуры-муры. Я тогда еще хотела от Пашки к нему уйти.

— Ну? — спросил Валерий.

— Вот, Машка от него, — торжественно сказала Женька.

Девушка так сильно была увлечена раскрытием этой тайны, что совсем не подумала о чувствах Павла. Тот, резко отодвинув стул, схватил свою куртку и, хлопнув входной дверью, вышел на улицу.

— Жень, ты что обалдела? — грозно спросила ее Надя, — ну нельзя же так.

— Ой, Надь, молчала бы. Не фиг было начинать этот разговор про детей.

— Так ты сама взбеленилась. Почему ты не хочешь породниться, почему? Вот я и объяснила!

— Так, девочки, успокойтесь, — скомандовал Валерий, — поздно уже что-либо говорить. Дело сделано. У кого-нибудь еще есть подобные тайны? Колитесь, пока можно.

Валерий грозно посмотрел на Тамару, которая была возмущена вопросом мужа. Девушка схватила полотенце и принялась лупить своего мужа по спине.

— Я тебе дам, колитесь, — грозно сказала она.

Валерка начал хохотать, пытаясь увернуться от яростных ударов жены.

— Надь, сходи к нему, — прервав веселье, приказала подруге Женька.

— Не надо, Жень. Сейчас успокоится и сам придет.

За окном послышался веселый гомон детей и скребыхание лопаты. Павел убирал снег.

— Пашка снег убирает. Ща на нервной почве, Виталь, тебе все дорожки почистит, — пошутила Лиля.

— А ну быстро все ему на помощь. Ишь расселись, — скомандовал Виталий и вышел на улицу первым. За ним потянулись остальные.

На улице шел снег. Он сыпал большими хлопьями, создавая нереальность происходящего. Снег был мокрый, но его было так много, что на его таяние ушел бы не один час.

Пашка строил детям крепостной вал. Те, окружив его пытались ускорить процесс строительства. Они катали снежки и укладывали их на возведенное Павлом сооружение.

— Паш, давай крепость строить отдельно девочкам и мальчикам, — предложила Надя.

И работа закипела.

В течение часа обе крепости были построены. Гости разделились на команды по половой принадлежности и начался настоящий артобстрел. Со всех сторон летели снежки, слышалось пыхтение малышей, визг неугомонной Машки и Лили, которые получали огромное удовольствие от происходящего.

Вечерело. Дети были мокрые насквозь, впрочем, как и взрослые. Беременная Юлька, позвав малышей домой, отправила их сушиться, а взрослые пошли расчищать подъездную к их дому дорогу.

Навстречу им ехал мужик на небольшом тракторёнке.

— Привет, Колян! — крикнул ему Виталий, — ну что, дорогу кто-нибудь почистил или ты, как обычно все сам?

— Какую дорогу, Виталь. Лопата у меня сломалась. Не трактор, а груда железа. Еле тянет. Останемся мы в этот раз без чищенной дороги, а от властей вообще помощи не дождешься.

— Ничего, завтра почистят, — успокоил всех Степан.

— Какой завтра, Степ. Завтра же праздник, 8 марта, — сообщила ему жена, — завтра все будут отдыхать и дорожники тоже.

— Да, март в этом году снежный. Вон как валит, — продолжил беседу Виталий.

— По телевизору сказали, что такой снег будет идти весь завтрашний день и ночь, — сообщила Тома.

— Это плохо, — сказал Виталий, — если снег не прекратится, завтра мы отсюда не выберемся.

— А завтра и не нужно, — успокоил всех Павел, — а после завтра или сам растает, или уберут. Пойдемте-ка все в дом, а то я весь до нитки промок. Да и вы не лучше.

Все дружно повернулись в сторону дома. Там их ждал горячий чай.

Надя, чувствуя свою вину, далеко не отходила от Павла, стараясь ему во всем угодить.

— Надь, прекрати, — осадил ее муж.

— Ты на нас не обижаешься?

— Нет, не обижаюсь. Мишка и так был уже давно моим сыном. Разница только в том, что я теперь знаю, что он мне родной, но это не имеет большого значения, потому что я его все-равно любил, люблю и любить буду, также как и Машку, правда, доча?

Он подхватил обоих детей на руки и понес на кухню, пить горячий сладкий чай с пирожками, которые напекла для них баба Нюра.

— А Вичка тоже хочет к тебе, — сказала Надежда.

Павел оглянулся, опустил уже взрослого сына на пол, не забыв чмокнуть пацана в макушку и подхватил шагающую к отцу самую младшую дочь Викторию и уселся на подставленный бабой Нюрой стул. Ники, оценив торжественность момента, забрался к Павлу на вторую коленку и прижался всем своим телом.

Павел обхватил детей обоими руками и улыбнулся.

— Я многодетный отец, — сказал он и все заулыбались в ответ, позабыв про инцидент.

— Как хорошо, девочки и мальчики, что сегодня мы с вами тут собрались, — сказала Женя.

— А еще я подумала о том, как нас стало много. Всего каких-то двадцать лет назад мы приехали учиться в один технарь и нас было пятеро. Потом у нас появились мужья и мы стали размножаться, а теперь нас так много, что и не сосчитать, — продолжила разговор Тома.

— А потом, лет через десять-пятнадцать уже наши дети заведут семьи и начнут рожать нам внуков. И нас станет еще больше, — вторила им Лиля.

— Это, девочки, называется круговорот людей в природе, — подвела итог Надя.

— Это называется жизнь. Как здорово, что мы когда-то просто встретились. — сказала Юля.

— А давайте за это выпьем, — предложил Степан.

— А давайте, — согласилась остальная часть мужской компании.

Пока девушки суетились у стола, Павел взял старенькую гитару и запел свое любимое «солнышко».

Девчата сразу же угомонились, расселись по своим местам и принялись дружно подпевать Павлу. В это время в кухню вбежали запыхавшиеся Макс и Серенька. Максим неожиданно остановился, удивленно посмотрел на взрослых и когда песня закончилась сказал:

— Вы прям как динозавры.

— В смысле? — удивилась Женька.

— Ну кто поет такие доисторические песни?

— Максим, ты что, — удивился Серенька, — они ее поют всю мою жизнь. Они других-то песен и не знают.

— Макс, с этой песней связана наши самые лучшие годы.