Дар сгоревшего бога - Джеймс Клеменс

— Вперед.

— Держитесь крепче! — Роггер повернул рукоятку, высвобождая алхимию.

Скамейки задрожали. Вода за бортом забурлила — весла зашлепали по ней, стронули лодку с места. Они били все быстрее и быстрее, пока не превратились в размытые пятна. Флиттер, несшийся вперед, вдруг поднялся и полетел над водой, едва касаясь ее кончиками стремительно машущих весел.

Лодка могла бы обогнать лошадь, пущенную галопом.

Роггер слегка пригнулся, весь обратился во внимание. Как велел вир, он старался держаться открытой воды, обходя деревья, торчащие из нее, скалы и плавучий сор осторожными поворотами рулевого колеса.

— Нам непременно надо нестись так быстро? — простонал Малфумалбайн.

Роггер крикнул, не оглядываясь:

— Жгу алхимию, пока можно. О чистой воде, по словам лодочного мастера, останется только мечтать, когда приблизимся к острову.

Тилар подался вперед, начал что-то говорить Роггеру на ухо. Слов Дарт разобрать не могла, но догадалась по жестам, что он помогает выбирать направление.

Ее рука сама собой оказалась в руке Бранта. Оба смотрели на пролетающие мимо окраинные земли. Дождь кончился, облака разошлись, в небе засияли луны. К маленькой успела присоединиться большая, и в свете их можно было разглядеть довольно много.

Кроме того, ночную тьму разгоняло необычное свечение затопленного леса. Зеленым цветом мерцали мхи, красноватым — лишайники, покрывавшие стволы деревьев. Из воды время от времени вырывались желтые струйки дыма, тоже светившиеся.

Но красота окраин была опасной.

— Старайтесь не дышать этим, — предупредил Роггер, кивнув на желтый дымок. — Иначе в легких заведутся черви и выедят их изнутри.

Дарт, невольно порадовавшись скорости лодки, вжалась поглубже в сиденье.

Однако вир — лодочный мастер — оказался прав. Деревьев вокруг становилось все больше, они теснили флиттер, и через пол колокола Роггер замедлил ход. Убавил поток алхимий, и киль снова погрузился в воду.

Дальше они тоже плыли быстро, но с прежним безумным полетом это было не сравнить.

Лес все густел. Потемнело — свет лун загородили деревья. Роггер обогнул очередной торчавший из воды утес. Течение реки, омывавшее камень с обеих сторон, стало сонным — его душили здесь водоросли и целые плоты из древесных сучьев. Чтобы не переломать весла, дальше двинулись со скоростью гребущего вручную человека.

А деревья становились все выше, кроны — раскидистее. Лунный свет вовсе не пробивался сквозь них.

Тилар зажег маленький факел, чтобы свериться с картой.

— О, и мне бы факел не помешал, — спохватился Роггер. — А то дальше носа ничего не видать. Разве что корабельный нос.

Брант легонько сжал руку девочки, выпустил ее.

— Я помогу, — сказал он и поднялся со скамьи.

Выбрал головню побольше, подпалил ее от факела Тилара и пробрался на нос к Роггеру. Ухватился за поручень и поднял факел повыше. Свет озарил воду впереди.

И то, что было над головой. Дарт глянула вверх. Древесные кроны сплошь увивали мощные полосатые лианы. Словно живые — казалось, при свете факела они задвигались, приподнимаясь и опускаясь. А потом… из переплетения их высунулась чешуйчатая голова и зашипела, обнажив зубы размером с кисть девочки.

И впрямь живые…

Дарт всполошенно взвизгнула и соскользнула на дно лодки.

Тут змей увидели и остальные. А в следующий миг одна из них, толщиной с ногу Дарт, развернула кольца и упала, извиваясь, в лодку.

Девочка схватилась за поручень, готовая прыгнуть в воду.

Но Малфумалбайн поймал змею за хвост и метнул ее через плечо за борт, как обглоданную кость. Послышался громкий всплеск.

Великан вздохнул. И пробормотал:

— Подумаешь, змейка.

Роггер увеличил поток алхимий. Весла забили по воде, лодка прибавила ходу, и вскоре они вырвались из-под змеиного гнездовья. Остались позади плавучие завалы, течение вновь ускорилось.

Брант, не дрогнув, так и стоял на носу с факелом.

Дарт, оправившись от страха, тоже вернулась на место.

Теперь Роггер правил по лабиринту из мелких островков и скал.

— Ну и прямой путь, — ворчал он, — глаза бы не глядели…

Тилар снова сверился с картой. Убежденности, что плывут они в нужную сторону, Дарт на его лице не заметила. Он нахмурился, посмотрел вверх.

— Были бы хоть звезды видны…

Тут глазам открылось такое зрелище, что девочка, несмотря на все опасности, замерла в восхищении. По обе стороны лодки цвели водяные лилии, высоко вознося развернутые лепестки над широкими зелеными листьями. Над ними, похожие на спелые виноградные грозди, красовались висячие гнезда лиловогрудых стрижей. При приближении лодки птицы сорвались всей стаей в полет. Опустевшие гнезда закачались, ударяясь друг от друга, и зазвучала чудесная трель, словно кто-то заиграл на дудочке.

Впереди показалось высокое дерево, ветви которого располагались столь правильными ярусами, как будто их подрезала рука человека. Свет Брантова факела озарил великое множество белых, закрывшихся на ночь цветов, подобно снегу усыпавших зеленую крону.

Лодка подплыла ближе, и Дарт увидела, что один цветок начал вдруг раскрываться. Блеснули красные глазки, высунулась маленькая круглая головка. Лепестки разошлись шире и… оказались крыльями.

То были не цветы.

Летучие мыши.

Как прежде стрижей, свет огня поднял в воздух и эту стаю. Только в отличие от стрижей мыши не улетели.

Они ринулись к лодке.

— Факелы! — крикнул Тилар.

Малфумалбайн поднялся, раскачав лодку, схватил две головни. Дарт тоже подпалила одну. В одно мгновение вся лодка озарилась сполохами. Но мыши, не устрашенные, яростно атаковали. Они садились с лету на плечи, руки, головы, спины. Рвали когтями одежду, вонзали игольно-острые зубы в плоть. И хуже всех пришлось Малфумалбайну, поскольку он был самой крупной и высокой мишенью.

Или потому, что держал сразу два факела?..

Дарт вспомнила, что мышей разбудил свет.

Возможно, он заодно и разозлил их?

Проверяя эту мысль, она смахнула очередного зверька с шеи и окунула факел в воду. Тот зашипел и угас. Мыши тут же оставили ее в покое. И устремились к великану, хотя тот, размахивавший своими огромными ручищами, выглядел куда опаснее.

— Огонь виноват! — крикнула Дарт. — Он злит их, заставляет нападать!

Все быстро погасили факелы. Последнюю головню Малфумалбайн метнул далеко за борт. Переворачиваясь на лету, та разгорелась еще ярче. Летучие мыши дружно ринулись за ней.

Покусанные, исцарапанные путники снова очутились в темноте.