Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Сэр! Прошу вас, подождите! – окликнул я его.

Священник повернулся и замер в воротах, ожидая, когда мы подъедем. Он был невысок ростом, хорошо упитан и совершенно лыс, если не считать бахромы седых волос, обрамлявшей голую макушку. Лицо его светилось добротой и приветливостью.

– Чем могу служить вам, джентльмены? – осведомился он.

– Этот мальчик, с которым вы только что разговаривали… Я его знаю.

– Вы говорите о Грязнуле Скамблере? – В глазах священника мелькнуло беспокойство. – Надеюсь, он не натворил ничего противозаконного?

– Нет. Но он – важный свидетель в деле, которое я расследовал.

– В том самом деле? – со вздохом спросил он.

– Вот именно, – подтвердил я справедливость его догадки. – Позвольте представиться: сержант юриспруденции Мэтью Шардлейк.

– Каноник Чарльз Стоук, к вашим услугам. Скамблер прежде был моим учеником в церковной школе.

– Насколько мне известно, сейчас он лишился крова.

– Увы, у этого мальчика нет ни дома, ни работы, – устало проронил Стоук. – Он приходил узнать, не примем ли мы его в церковный хор. Мне пришлось ответить отказом.

– Понимаю. Вам известно о нем что-нибудь еще?

– Лишь очень немногое. – Каноник Стоук испустил тяжкий вздох. – Родители его были бедны. Отец работал трубочистом. Мать умерла, когда Саймону едва исполнилось десять. Он был смышленым мальчонкой, и к тому же голос его и в детстве был хорош, а после ломки стал еще лучше. Мы с радостью приняли его в хор. Но, как это ни печально, Скамблер вел себя неподобающим образом… – Священник сокрушенно покачал головой. – Это за пределами моего понимания… Все, что касалось музыки, он схватывал на лету, да и читать научился без труда. Зато другие, самые простые вещи ставили его в тупик. Дисциплины Саймон просто не признавал. – Взгляд старика был исполнен искренней грусти. – Я не хочу сказать, что Скамблер был непослушным, он просто не умел соблюдать правила. Сколько ему ни твердили, что во время пения нельзя размахивать руками, он не оставлял этой привычки. Я пытался отучить его болтать во время уроков и церковных служб, но не достиг успеха. А уж о том, чтобы Саймон пел только тогда, когда это требуется, нечего было и думать.

– Да, у этого мальчика добрая душа, но он совершенно неуправляем, – кивнул я.

– Вижу, сэр, вы успели хорошо его узнать. Увы, Саймон из тех, с кем не сладишь ни кнутом, ни пряником. Другие дети и даже некоторые учителя изводили его насмешками. Скажу откровенно, мы с ним замучились и, когда ему исполнилось тринадцать, исключили Скамблера и из школы, и из хора. К тому же он никогда не проявлял ни малейшего интереса к христианской вере.

– Уйдя из школы, Саймон стал помогать отцу?

– И на этом поприще преуспел еще меньше, – грустно улыбнулся старый каноник. – С ним вечно случались неприятности: то в трубе застрянет, то перепачкает сажей всю хозяйскую мебель.

– Поэтому его и прозвали Грязнулей, – подхватил я.

– В прошлом году его отец умер. Саймон пытался устроиться на работу, но, насколько мне известно, нигде долго не задерживался. После смерти отца его приютила тетка. – Стоук вновь испустил тяжкий вздох. – Как я понимаю, горячая сторонница религиозных нововведений. Увы, по словам Саймона, на днях она прогнала его из дома.

– К сожалению, это так. Боюсь, отчасти я стал причиной ссоры между Саймоном и его тетушкой. Мальчик был очень расстроен печальным исходом дела Болейна и наговорил лишнего.

– Я был бы рад помочь бедняге, но, увы, здесь я бессилен, – развел руками каноник. – Даже если я приму его в хор, своей распущенностью Скамблер моментально навлечет на себя гнев епископа Рагге.

– Вы не знаете, где сейчас живет Саймон?

– Боюсь, ему приходится ночевать на улицах. Когда я сказал, что не могу принять его в хор, бедняга едва не заплакал. Простите, сэр, но все, что я могу сделать для этого мальчика, – помолиться за него.

Старый каноник вновь развел руками, повернулся и скрылся в воротах.

– У нас с тобой осталось еще одно важное дело, – обратился я к Николасу. – До отъезда в Лондон необходимо найти Саймона и хоть как-то помочь ему.

Оказавшись в своей комнате, я, не откладывая, написал Пэрри и распорядился отправить письмо в Хатфилд. После этого растянулся на кровати, дав наконец покой своей отчаянно ноющей спине; меня тут же одолел сон. Несколько часов спустя раздался стук в дверь, и в комнату вошел Николас, явно чем-то обеспокоенный:

– Сэр, идите скорее вниз. Там вас ждут Изабелла Болейн и Дэниел Чаури.

Спустившись в гостиную, я увидел Изабеллу, бессильно уронившую голову на руки. Стоявший рядом Чаури растерянно переминался с ноги на ногу.

– Что случилось? – спросил я, опасаясь, что со злополучным Болейном вновь стряслась беда.

Изабелла подняла залитое слезами лицо. Видно было, что она находится на грани полного отчаяния.

– Сегодня утром меня вышвырнули из дома, сэр, – пробормотала она сквозь всхлипывания. – И меня, и Дэниела. Они забрали все деньги, которые оставил мне Джон.

– Но кто это сделал?

– Помощники адвоката Фловердью.

– Но почему? Они не имели на это никакого права!

– Они заявили, что это я не имею права находиться в поместье, так как не являюсь венчанной женой Джона. Сказали, что действуют в интересах законных наследников, то есть сыновей Джона и их деда, который приобрел право опекунства над внуками. Близнецы, конечно, тоже явились. Они хохотали, глядя, как нас гонят прочь. Теперь дом и земли принадлежат им. Хорошо еще какой-то добрый человек подвез нас до Нориджа. У меня нет крыши над головой, а в кошельке не осталось ни единого пенни. Умоляю вас, сэр, помогите!

Я приказал слуге принести бумагу и перья и, усевшись за стол, попросил Изабеллу подробно изложить все, что произошло нынешним утром. Однако силы, и душевные, и физические, изменили бедняжке. В ответ на мою просьбу она указала взглядом на Чаури:

– Пусть вам лучше расскажет Дэниел.

– Они прибыли ранним утром, – начал Чаури. – Насколько мне известно, подобные бесчинства всегда творятся по утрам. Мы завтракали на кухне – миссис Болейн и я. Мешочек с деньгами, который мастер Болейн оставил хозяйке, лежал на столе. После завтрака она собиралась рассчитаться с двумя работниками. Внезапно раздался оглушительный стук в дверь. Едва я открыл, Джеральд Болейн, каналья, что есть мочи ударил меня в грудь, так что я потерял равновесие и упал. Джеральд и Барнабас ворвались в дом, а с ними еще трое молодых подонков, их закадычных друзей. Один из них – Джон Аткинсон, молодчик с крысиной физиономией, которого вы видели в суде.

– Приспешник Саутвелла, – кивнул я.

– Да. За ними следовал Джон Фловердью, надутый и важный. Он сообщил, что Саутвелл от имени короля продал право опекунства над братьями Болейн их деду. И дескать, теперь он, Фловердью, в качестве представителя Ведомства по делам конфискованного имущества обязан выполнить просьбу мастера Рейнольдса и освободить дом от тех, кто живет в нем незаконно. Так как хозяйка не является венчанной женой Болейна, она не имеет никакого права здесь находиться, в то время как его сыновья, напротив, обладают этим правом в полной мере. Фловердью положил перед миссис Изабеллой какую-то официальную бумагу и сцапал мешочек с деньгами, заявив, что деньги эти отныне поступают в распоряжение Ведомства по делам конфискованного имущества.