Записки Ивана Степановича Жиркевича. 1789-1848 - Иван Жиркевич

В присутствии крестьян я объявил исправнику и администратору имения строжайшее приказание: 1-го и 15-го числа каждого месяца доносить мне, что делается в волости, не скрывая ни одного ослушания, даже десятскому, с обещанием при первой оказии приехать лично для расправы. Во все время, пока я был губернатором, это выполнялось в точности, и в делах остались свидетельства, что все совершенно было успокоено и продолжалось, пока я не выбыл в отставку, а потом, к несчастью, более сорока жертв положили живот по своей глупости там, где теперь все так просто и благополучно кончилось.

Расправа с почтмейстером. – Столкновения. – Болезненность между рекрутами. – Недостаток медикаментов. – Следствие по жалобам на неисправность почты. – Предводители дворянства в Полоцке и в Городецке. – Дело суражского землемера. – Поездка генерал-губернатора Дьякова в Петербург. – Выговор, полученный мной, и просьба об отставке. – Жалоба Смарагда графу Протасову. – Вопрос о выводе евреев из Динабургской крепости. – Посещение динабургского коменданта. – Старообрядец Поторочин. – Адрес, подписанный евреями.

Возвращаясь через Себеж, в числе прочих чиновников, являвшихся ко мне, прибыл и почтмейстер, и на сделанное ему от меня замечание, что он ослушался меня и не явился, когда я его требовал к себе, он мне дал такой неприличный и обманчивый ответ, что я разгорячился, притом, выговоря ему за это, сказал, что я не люблю шутить и что я, привязав его к колесу моего экипажа, довезу его до Витебска, там посажу на гауптвахту и предам суду. Само по себе разумеется, что этой угрозы я не имел в виду, да и не мог исполнить. Но недели через две городничий города Себежа донес мне рапортом, что какой-то чиновник почтового ведомства по распоряжению окружного почт-инспектора прибыл в Себеж и требовал от него, городничего, и от уездного предводителя Медунецкого[539]засвидетельствования, что я ругал почтмейстера неприлично, и спрашивая меня, что ему следует отвечать.

Я приказал, разумеется, чтобы он отвечал на это, что донес мне об этом, а вместе с тем я представил сам это обстоятельство подробно Дьякову. Важно заметить, что предводитель Медунецкий присланному чиновнику дал отзыв, соответственный показанию почтмейстера.

Не останавливаясь в Полоцке, я отправился в Витебск, и когда я увиделся лично с Дьяковым, он от души благодарил меня за окончание этого важного, по его мнению, дела, и между прочим объявил, что все вообще смотрят на начало моих действий с восхищением. Выслушав тоже мою расправу с почтмейстером, он одобрил оную. Между тем от ближайших ко мне чиновников услыхал я, что духовенство на меня уже начинает роптать понемногу, утверждая, что я покровительствую католикам.

В скорости по приезде моем из Симбирска в Витебск по принятому мной обыкновению я отправился в ближайшую к губернаторскому дому церковь, чтобы отслушать там молебен. Это пришлось в церкви Воскресения Христова, где совершалась в то время литургия. Заметив скудость убранства церковного, когда священник поднес мне Святой Крест для лобызания, я спросил, как велик его приход и доволен ли он своим местом. Он отвечал мне, что по недавнему обращению церкви из униатской в православную он недавно еще и сам при оной, но приход его весь состоит из десятка двух дворов ближайших к Витебску деревень, в городе же он прямых для себя прихожан не имеет.

– Ну, так примите меня в число прихожан ваших; я жду скоро к себе старуху мать мою, женщину набожную, но лишенную зрения; часто она не может ездить в храм Божий, а ей нужно бывает помолиться Богу в доме у себя. Согласны ли вы, батюшка, будете каждую субботу совершать у меня в доме всенощную? Я за это определю вам в год двести рублей ассигнациями. Праздничные дни не кладите в счет; вы полюбите мою старуху, и она не будет вам неблагодарна.

Священник предложение мое принял, видимо, с благодарностью. Через несколько дней после моего вояжа в Яноволь, матушка моя приехала в Витебск. В первую субботу вечером я послал за священником: он тотчас прибыл на зов, но объявил мне, что службы у меня в доме совершать он не может.

– Это почему? – спросил я его с удивлением.

– Ваше превосходительство приходом причислены к собору, а не к моей церкви.

– Мне кажется, что я вправе сам себя приписать к приходу, куда мне заблагорассудится, – возразил я.

– Я не умею вам отвечать на это, – продолжал священник. – Моя церковь пользуется церковной прислугой от собора, и я посылал туда за причетником, но протоиерей отказал мне в оном, приказав сказать, что губернаторский дом принадлежит к собору, а не к церкви Воскресения.

Сколько ни поразило меня это объяснение, но я воздержался и послал жандарма в собор просить к себе оттуда священника, который указывается мне для служения в доме. Жандарм вернулся с ответом, что священник служит всенощную, когда кончит, тогда придет на зов мой. Прождав около часа времени, увидел я прибывшего священника, и на вопрос мой, благочинный он или просто священник, он мне отвечал, что самый младший из всех состоящих при соборе.

– Отчего же не явился ко мне благочинный?

– Не знаю; он, вероятно, занят чем-нибудь.

– Скажите, ради Бога, что значить ваш отказ о причетнике?

– Все губернаторы требы свои совершали всегда в соборе, и я полагаю, и ваше превосходительство должны совершать там же.

– Ну, а ежели я хочу причастить себя в другой церкви?

– Это как угодно будет вашему превосходительству; я разрешить этого никак не могу.

– Ну, делать нечего! Сегодня я желал бы помолиться прилично Богу, но, видно, не могу и потому сей же час пошлю нарочного к архиерею просить, чтобы он разобрал это обстоятельство.

Священник бух в ноги.

– Что вы это делаете, батюшка? – спросил я его.

– Ради Бога, не посылайте с жалобой на меня к архиерею: я буду погибший человек.

– Встаньте, батюшка, не срамитесь, валяясь по полу; мне больше делать нечего, как просить архиерея, чтобы он дозволил мне там молиться, где я хочу сам, а не там, где принуждают меня другие.

– Мы не будем настаивать ни на чем, ваше превосходительство, только, ради Бога, не жалуйтесь архиерею, я сей же час вам пришлю и причетника, и все, что угодно будет вашему превосходительству.

– Ну, с Богом, – отвечал я, – не беспокойтесь. Я к архиерею не буду писать; вперед не вздорьте со мною.

И причетник через четверть часа явился для всенощной. Впоследствии слышал я, что соборный благочинный, протоиерей Ремезов, на другой же день послал донесение Смарагду, что я для служения всенощной у меня в дом приказал священнику Воскресенской церкви взять в дом к себе из соборной церкви большое Евангелие и крест; но когда соборный священник, служивший в это время в соборе всенощную, отозвался, что эти предметы необходимы для настоящего служения, то я в азарте отправил в церковь жандарма, чтобы он оттуда с собой привел ко мне священника, давшего этот ответ.