Могила в горах - Микаэль Юрт

– Урсула, – услышал он ее ответ.

– Привет, это я, – радостно произнес он. – Торкель, – на всякий случай добавил он.

– Я это увидела. Как у тебя дела?

– Хорошо. Очень хорошо. – Он сделал глубокий вдох, который незамедлительно начал превращаться в кислую отрыжку. Ему удалось замаскировать ее легким иканием. – А как у тебя?

– Тоже хорошо, спасибо.

– Отлично.

– У тебя какое-нибудь дело? – после нескольких секунд молчания поинтересовалась Урсула.

Торкель остановился у окна и почесал голову. Не сумев найти хорошей причины, он сказал правду.

– Нет, мне просто хотелось с тобой поговорить.

– О’кей, но мне сейчас немного неудобно…

Урсула покосилась на Себастиана, который встал и пошел к посудомоечной машине с их тарелками.

– Я тебя люблю.

Урсула порадовалась тому, что Себастиан стоял к ней спиной. Она не знала, как отреагировала, но, принимая во внимание тот факт, что она чуть не выронила телефон, – с удивлением это было бы, пожалуй, еще мягко сказано. Что она могла ответить? Это уж точно последнее, что она ожидала услышать от своего начальника.

– Я знаю, что у тебя есть Микке и все такое, – продолжил Торкель и таким образом спас Урсулу от необходимости отвечать на признание, – но… если когда-нибудь у вас разладится. Я жду. Я тебя люблю.

Урсула по-прежнему сидела молча, прижав телефон к уху. Теперь она ощущала взгляды Себастиана, но не хотела на него смотреть.

– Замечательно, – выдавила она из себя в основном потому, что чувствовала необходимость что-нибудь сказать. В трубке повисло молчание. Ей очень хотелось прервать его, но она представления не имела, что говорить. Торкель кашлянул, будто поняв, что поставил ее в крайне трудное положение.

– Было глупостью звонить, но мне хотелось, чтобы ты знала.

– Я и так знала.

Казалось, Торкель так торопился закончить разговор, что не услышал последних слов.

– Да. Извини, – произнес он. – Увидимся завтра.

– Да, конечно.

На этом он отключился. Урсула медленно положила телефон на место, пытаясь привести в порядок выражение лица, мысли и голос. Когда она посчитала, что все под контролем, она посмотрела на Себастиана.

– Это был Торкель…

– Что он хотел?

– Ничего. Работа. Думаю, он слегка выпил…

Знать больше Себастиану явно не требовалось. Он поднял френч-пресс и две чашки.

– Кофе в гостиной?

Урсула кивнула и встала. Понадобится немного больше времени, чтобы забыть только что законченный разговор.

Эллинор набрала код и, когда в двери зажужжало, распахнула ее и вошла. Включив свет, она оглядела хорошо знакомый подъезд. Он наверняка думает, что она глупая. Что она придет, когда он будет начеку. Позвонит в дверь и устроит сцену. Станет доставать его эсэмэсками и телефонными разговорами. А она никак не проявлялась. Не звонила, не писала, не приходила сюда. Ждала своего часа. Если Эллинор хорошо знала Себастиана, а теперь она с сожалением думала, что так оно и есть, то он к этому времени уже почти забыл о ней. Наверняка он радовался тому, что так легко от нее отделался, и после того, как выставил и унизил ее, не вспоминал о ней ни секунды. Но она это изменит. Он узнает, что с ней нельзя обращаться как попало. Мужчины уже предпринимали подобные попытки.

Например, Йоран, ополченец из Аспуддена.

Он так ей и представился: Йоран Йёнссон, ополченец. Занятие, которое для большинства находилось где-то между необходимостью и развлечением, было для Йорана не меньше, как призванием. Он относился к своей задаче с величайшей серьезностью. Вопрос заключался в том, сможет ли лично он спасти Швецию, если придут русские. Угрозу представляли именно русские, это Эллинор выучила. Всегда русские.

Однако Йорану пришлось покинуть обожаемое ополчение. Сам виноват. Если бы он не угрожал ей побоями, ей не потребовалось бы вооружаться. Ее никогда бы не заинтересовал его восьмисотсемидесятичетырехграммовый пистолет «Глок».

Она начала подниматься по хорошо знакомой лестнице. Как много раз она взбегала наверх, стремясь поскорее увидеть его. Будто начинала жить, только приходя к нему домой. Остальные дни, которые они проводили не вместе, были бесцветными и скучными. Она не сомневалась, что он чувствует то же самое. Оказалось, нет. И никогда не чувствовал. Она поднялась на нужный этаж и подошла к его двери.

Глазок. Из-за нее? Значит, она оставила хоть какой-то след в его квартире. Скоро оставит еще один. Ее осенило, как именно.

Себастиан наполнил обе чашки кофе. Урсула удобно устроилась на диване, подсунув под спину подушки.

– Я останусь ночевать, если ты не против.

– Тебе незачем спрашивать, у тебя есть своя комната.

– Мне обязательно спать в гостевой комнате?

Себастиан осторожно опустил на стол френч-пресс, словно резкие движения заставили бы Урсулу понять, что она сказала, и передумать.

– Нет…

Урсула удовлетворенно кивнула и подтянула под себя ноги.

– Рассказывай, – попросила она с заинтересованной улыбкой.

– О чем?

– О сне.

Себастиан с глубоким вздохом уселся в кресло напротив. Он очень надеялся, что они больше не будут возвращаться к этой теме. Особенно сейчас, когда он внутренним зрением уже видел происходящее в спальне в не слишком отдаленном будущем.

– Черт, как ты с этим пристаешь.

– Черт, как ты от этого уклоняешься. Если не расскажешь, пойду в гостевую комнату. Или домой.

Себастиан посмотрел на нее, увидел улыбку, но знал, что она говорит всерьез.

– Я должен исповедаться в обмен на секс?

– Именно.

– Думаешь, тебе это удастся?

– Да.

Он снова вздохнул. Она так хорошо его знает. Но чтобы выиграть приз, не обязательно бежать дистанцию. Небольшое жульничество было Себастиану Бергману не чуждо.

– Если начнешь врать, я сразу замечу, – сказала Урсула, будто прочитав его мысли. Да, она хорошо его знает. Слишком хорошо.

– Мне надо сперва пописать.

Урсула наклонилась вперед и посмотрела в свою чашку.

– У тебя есть молоко?

– В холодильнике. Ты знаешь, где он.

Она встала с веселым вздохом и пошла обратно на кухню.

Эллинор неподвижно стояла на лестнице и ждала. Наконец лампочка погасла. Глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте, а когда они привыкли, Эллинор через глазок увидела свет в квартире. Она сможет без проблем увидеть, когда Себастиан выглянет. Как он удивится. Если, конечно, успеет.