Могила в горах - Микаэль Юрт

Он убирал вещи, пылесосил, проходился влажной тряпкой, вытаскивал коврики и перины во двор, выбивал их, стелил чистое белье и встряхивал постельные принадлежности. Открыв гардероб, он задумался, не проветрить ли одежду, но почувствовал, что всему есть предел.

В восемь часов он закончил. Приняв душ, он уселся на очищенный от пыли диван и включил телевизор, сразу заскучал и выключил его. Вышел на кухню и открыл холодильник. Есть не хотелось. Он взял бутылку пива и сел с утренней газетой. Минут через пятнадцать у него зазвонил телефон.

– Здравствуйте, Аксель Вебер, «Экспрессен», – донеслось из трубки, как только он ответил.

– Приветствую.

– Прошу прощения за поздний звонок, но вы пришли к чему-нибудь с теми трупами на горе?

Поначалу вопрос его удивил, но потом Торкеля осенило, что, кроме него и его команды, никто не знает, кого они нашли. Согласно официальной версии тела на горе оставались неопознанными.

Надо выбирать себе войны.

Он выдал Веберу официальную версию и положил трубку.

По поводу выстрелов в Сёдертелье не существовало даже официальной версии. Разведывательное управление молчало наглухо. Они отказывались даже комментировать сведения о том, что убитый Чарльз Седерквист у них служил. Если Торкель правильно истолковывал лежавшую перед ним писанину, то через день-другой все это сойдет на нет, а потом и вовсе исчезнет. Никакого судебного процесса для отслеживания, никаких скорбящих родственников, которые могут выговориться, криминальные группировки не замешаны. Без этих ингредиентов парочка выстрелов в Сёдертелье со смертельным исходом особенно долго в новостях не продержится.

Закончив разговор с Вебером, он так и остался сидеть с трубкой в руке.

Аксель Вебер, криминальный репортер.

Неудобный, но талантливый.

Если дать ему личности убитых, он сразу свяжет трупы из могилы с Чарльзом Седерквистом, от силы пристегнет их к убитому в Альмнесе человеку – явно тому, кого они называли Иосифом, и под конец, возможно, доберется до исчезнувших Хамида и Саида.

Он сегодня встречался с вдовой и сыном Хамида. Лгал им. Изворачивался. Давал им понять, что со смертью Чарльза и Иосифа им дальше никуда не продвинуться. Никто не продвинется.

Но вот позвонил Вебер.

«Надо выбирать себе войны. Или предоставлять сражаться кому-нибудь другому», – подумал он, набирая номер. Ему ответили после третьего гудка.

– Здравствуйте, это Торкель Хёглунд, Госкомиссия…

Через пять минут он положил трубку. Он по обыкновению проинформировал обратившуюся к ним за помощью местную полицию о завершении расследования. В этом его никто упрекнуть не сможет. Они получили имена последних четырех людей в могиле, так что могут закрыть дело. Он как коллега должен исходить из того, что Хедвиг Хедман и ее персонал не станут распространять такую важную информацию дальше…

Удовлетворенный, с чувством, что совершил нечто запретное, которого не испытывал с подросткового возраста, Торкель встал и прошелся по квартире. Вечер еще относительно ранний. Ему хотелось куда-нибудь пойти.

Он позвонил дочерям.

Не хотят ли они пойти в кино? На любой фильм. Они хотели, но не могли. В другой раз. Торкель поиграл с мыслью позвонить домой Урсуле, но не мог придумать предлога, поэтому звонить не стал.

Он встал, принес бутылку виски и стакан, после чего вернулся обратно на диван, снова включил телевизор и наполнил стакан. Пить в одиночку нехорошо, но, с другой стороны, когда же ему в таком случае, черт возьми, удастся выпить? Первый стакан он выпил более или менее залпом и наполнил еще один.

Урсула сидела на кухне с бокалом вина, пока Себастиан раскладывал по тарелкам купленную им еду. Если бы кто-нибудь, знавший ее историю с Себастианом, сейчас ее увидел, он наверняка заинтересовался бы. Чем она занимается? Четвертый раз за неделю. Иногда Урсулу это тоже интересовало. Но она сформулировала для себя выражение, резюмировавшее ее общение с Себастианом: без претензий.

Сейчас она нуждалась именно в этом. Бегство, способ убить время, глупость – она не знала, что это, но ей было хорошо в компании Себастиана. Она могла расслабиться. Ему никогда не придет в голову, что возможно нечто большее. Ей тоже. Он не скажет: «Я люблю тебя». Во всяком случае, всерьез. Лучше, чем быть одной, но по-прежнему полностью на ее условиях. Вперед с открытыми глазами. Он не моногамен, она тоже. Когда-то он ей очень нравился. Тогда он ее предал. Но это произошло потому, что она слишком многого ждала.

От совместной жизни. От верности. От жизни вообще.

Кроме того, общаться с ним было приятно. Помимо того что у них имелось много тем для разговора, с ним что-то происходило, когда он оказывался наедине с женщиной. Он становился более чутким, казался более открытым, более заинтересованным. Она не строила иллюзий относительно того, что это ради нее, он, вероятно, вел себя так же, независимо от того, какая женщина сидит за столом. Чистейший автопилот. Он так долго с маниакальной навязчивостью совращал женщин, что, когда оказывался один на один с представительницей противоположного пола, его мозг автоматически отключал ген мерзавца. Все ради того, чтобы переспать. С Урсулой он на этот раз такой возможности не получил. «Пока», – добавила она про себя, когда он поставил тарелки на стол и улыбнулся ей.

– Можно есть, – сказал он, выдвинул стул и сел.

Телевизионные программы продолжались, но бутылка почти опустела, как обнаружил Торкель, наполняя еще один стакан. Она не была полной изначально, но он, вне всяких сомнений, выпил довольно много. Достаточно для того, чтобы опьянеть. На диване, в одиночестве перед телевизором. До чего он жалок. Он выпрямился, голова немного шла кругом. К тому же горело в желудке. Надо бы чего-нибудь поесть. Но это опять возвращало к тому же – к одиночеству. Готовить еду самому себе тоскливо. Еще тоскливее идти одному в ресторан. У дочерей на этот вечер другие планы. В ближайшие годы таких ситуаций меньше не станет. Надо обязательно познакомиться с молодым человеком дочери, напомнил он себе. Пока тот еще присутствует – в таком возрасте отношения обычно сохраняются не слишком долго. Пустые мечты? У Ивонн есть Кристофер. А что есть у него? Кто есть у него? Никого нет.

Он подумал о Себастиане.

У Себастиана всегда кто-нибудь есть. Как только ему захочется. Торкель был бы рад иметь хоть малую долю того успеха у женщин, какой имел Себастиан.

У одной женщины.

У Урсулы.

Все дело в том, что даже если бы ему не претила мысль пойти куда-нибудь и попытаться с кем-нибудь познакомиться или зарегистрироваться на сайте знакомств в Сети, все равно там нет никого, кто был бы ему нужен. Он знал. Знал, что ему нужна Урсула.

Неужели это действительно война, которую он не может выиграть? Она замужем, но раньше ей это не мешало. То, что они опять нашли друг друга, наверняка временная фаза. Микке не тот человек, который нужен Урсуле или отвечает ее желаниям. Она это тоже знает. Может, ей просто требуется более четкий сигнал от него, чтобы решиться порвать с мужем? Уверенность в том, что он всегда готов ее принять? Плохая метафора, Урсуле не нужно, чтобы кто-нибудь ее принимал. Он не знал никого, столь независимого, как она, но факт оставался фактом: она не знает о его чувствах к ней. Ему ни за что не выиграть, не выходя на поле боя. Он взял телефон и набрал ее номер. Встал, пока она еще не успела ответить, и принялся расхаживать по комнате. В вертикальном положении его здорово пошатывало. Сказывалась изрядная порция виски.