Русская сила графа Соколова - Валентин Лавров

Вдруг послышались истошные крики:

— Держи его, держи!..

Из-за угла, едва не сбив с ног Володю, выскочил горбоносый человечек в кумачовой рубахе, швырнул прямо под ноги Гиляровскому пачку каких-то бумаг. И побежал дальше, мелькнув в проеме ворот старого дома.

Тем временем на Володю налетела толпа с городовым и квартальным во главе, схватили, потащили в часть. Бумаги, подкинутые беглецом, были арестованы в качестве «вещественного доказательства» преступной деятельности — это оказались прокламации.

Гиляровский предстал перед бравым полковником с громадными глазищами под кустистыми бровями и с бакенбардами, переходящими в могучие усы.

— Имя не называет, — докладывал квартальный, ткнув пальцем в ребро Володи. — Требует: «Прежде напои, накорми, а потом спрашивай».

Полковник улыбнулся, вежливо пригласил к себе в кабинет. Возле входа стояло чучело громадного медведя, которым залюбовался арестант:

— Пудов на шестнадцать! Еще мальчиком был, так одного с берлоги такого взял.

Полковник тоже оказался охотником, и украшавший кабинет медведь был его трофеем. Тут же завязался оживленный разговор между жандармом и арестантом. Полковник похвалился:

— Сначала с рогатиной, а потом подстрелил из вот этого, из кольта.

— Кольт? Великолепные револьверы! — с воодушевлением произнес Володя. — У моего отца, господин полковник, есть модель «Нью нэви». Она принята в восемьдесят девятом году на вооружение в военно-морском флоте Америки. Вы ее не видели?

— Нет, сударь, не доводилось. У меня старый «Олд-лайн». А чем он интересен, этот кольт?

— Это первая модель с откидывающимся в сторону барабаном и одновременным экстрактированием гильз.

«Нью нэви» несколько длинноват — двадцать семь с половиной сантиметров, но бой мощный. Хорошо себя зарекомендовал на охоте за медведем: лобную кость пробивает.

— Великолепная убойная сила! — Он спохватился. — Вы, верно, голодны? Сделайте одолжение, разделите со мной трапезу.

Володя с удовольствием кивнул, а про себя подумал: «Никак полковник принял меня за важную птицу?»

Полковник нажал кнопку звонка. Тут же в проеме дверей вырос адъютант. Полковник приказал:

— Пусть из «Пассажа» доставят обед, чтоб устрицы были свежие. — Повернулся к Володе: — Вы, сударь, что пьете: вина, водку, коньяк?

— Я не пью…

— Дудки, за нашу встречу выпьем. Я предпочитаю водку — померанцевой горечью подымаю свое настроение. — Полковник густым голосом расхохотался. И опять к адъютанту: — Пусть копченых угрей пришлют. Кетовую икру не надо, только черную, малосольную. И быс-стро! Одна нога здесь, а другая — ха-ха! — там.

* * *

Поначалу обед шел превосходно. Поговорили об охоте на гусей и уток, о повадках волков. Вдруг полковник спохватился:

— Простите, сударь, я не представился: Волкоедов Архип Петрович. С кем имею честь?..

Володя горестно вздохнул:

— Простите, Архип Петрович, я бежал от родителей — людей почтенных, и я не желаю, чтобы старики мои знали, где я нахожусь. И повторяю, листовки гнусного, антиправительственного содержания швырнул мне под ноги какой-то инородец.

— Это ложь! — Полковник отшвырнул от себя тарелку с борщом. — С десяток людей показывают, что именно вы сначала раздавали на базаре прокламации, а потом спасались бегством…

— Беда моя в том, что на инородце была надета рубаха кумачового цвета, как и моя. Я с радостью, Архип Петрович, сдал бы вам всех революционеров на свете, но я не знаю ни одного, к сожалению.

— Ах так! — Глазищи полковника налились кровью. — Вы мне лжете. Эй, дежурный! Отправьте задержанного в камеру. — Впился волчьим взглядом в лицо Володи. — Вы, господин хороший, будете сидеть в камере до той поры, пока не вспомните хотя бы свое имя. — Криво усмехнулся. — То-то про оружие песни поет — лучше меня, боевого в прошлом полковника, разбирается. — Поднес к носу Володи громадный кулачище. — Террорист вы, вот кто!

Володя спокойно отвел от носа кулак. В его глазах пробежала смешинка. Он вдруг взял из салатника толстую серебряную ложку и скрутил ее штопором. Потом с легкой улыбкой протянул полковнику:

— Архип Петрович, пусть это вам останется на память о нашей встрече.

Полковник выпучил от удивления глазищи:

— Ну, силища! Вам бы в гвардии служить, а вы со смутьянами связались. Право, жаль!

* * *

Ночью Володя еще раз применил свою богатырскую силу: он без особых усилий выставил раму вместе с толстенной тюремной решеткой и бежал. Но судьба ему уготовила еще одну встречу с гостеприимным полковником.

Прошло десять лет. Владимир Алексеевич Гиляровский отличился в Турецкой войне — за храбрость был награжден Георгиевским крестом.

Однажды он попал на обед к генералу. И тут подали столовую ложку, свернутую штопором. Владимир Алексеевич сразу узнал свою работу. С любопытством поинтересовался:

— Генерал, кто это вам так ложку изуродовал?

И, не дожидаясь ответа, раскрутил ее обратно.

Обомлевший генерал пролепетал:

— Второго такого вижу. Даже жаль, что вы ее раскрутили… Я очень берег эту память. Лет десять назад запомнился мне один агитатор, поймали его с возмутительными прокламациями. А он своими ручищами разломал железную решетку в камере, исковеркал всю и бежал. Вот и ложку тоже…

Гиляровский, ни слова не промолвив, скрутил серебряную ложку вновь. У генерала отвисла челюсть…

* * *

Гиляровский познакомился с Антоном Павловичем Чеховым в Гимнастическом обществе, что размещалось в ломе Редлиха на Страстном бульваре. Чехов был потрясен силой и ловкостью нового знакомого.

Как-то в его присутствии Владимир Алексеевич скрутил в кольцо толстенную кочергу.

— Это надо сохранить! — воскликнул Антон Павлович.

Тогда Гиляровский разогнул кочергу, связал ее узлом и повесил на крышку отдушины голландской печи — на память.

Велика ты, русская сила!

Однажды, беседуя с известным киноактером и режиссером Николаем Бурляевым о его фильме «Лермонтов», я услыхал любопытное утверждение.

— Согласно свидетельствам современников, — рассказывал Николай Петрович, — наш великий поэт обладал феноменальной силой. К примеру, без особых усилий Михаил Юрьевич гнул медные пятаки…

Думаю, что эти сведения для многих из нас внове. На Руси издревле было немало людей, обладавших феноменальной силой. Еще в конце прошлого века один из создателей современной русской тяжелой атлетики доктор В. Ф. Краевский с полным основанием предсказывал: «Я уверен, что за тяжелой атлетикой в России большое будущее. Такой массы исключительно сильных людей, мне кажется, нет ни в одной другой стране».