Смертники - Анатолий Гончар

На площадке перед столовой стоял старший прапорщик Косыгин. Он поглядывал по сторонам и неспешно затягивался уже наполовину выкуренной сигаретой. Кабура на ремне портупеи свешивалась едва ли не до середины бедра. Значок дежурного, расстегнувшись, был готов в любой момент шлепнуться в грязь, а висевший на ремне цифровой фотоаппарат придавал ему вид Шрайбикуса из советских учебников по немецкому языку. На лице Василича играла загадочная улыбка. Вышедший первым Гуревич окинул взглядом довольного старшину и, не найдя внешних признаков такого показного веселья, скорчил нарочито-недовольную гримасу:

– Чего лыбишься? Радуешься, что завтра нас на неделю спровадишь и опять в «синьку» уйдешь?

Васильевич, почти сразу же смекнув, что недовольство группника липовое, сделал новую затяжку и, не удостоив того ответом, швырнул сигарету в стоявшую тут же урну, в качестве которой служила старая артиллерийская гильза.

– Василич, а ты что это с фотоаппаратом? – улыбнулся выглянувший из столовки ротный. – В корреспонденты, что ли, записался, или с нами в горы идти собрался?

– С вами, – кивнул Косыгин, и все вдруг поняли, что тот не шутит. – Комбат на днях сказал: если еще раз выпью, то отправит меня с группой, вот, – радостно пояснил Васильевич, которого, похоже, такая перспектива нисколечко не пугала, а даже, судя по его настроению, радовала.

– Понятненько. Василич собирается нажраться уже сегодня! – сделал свой вывод из сказанного вынырнувший из-под палаточного полога Крушинин. От неприкрытой правдивости этих слов Фадеев даже дернулся.

– Василич, ты мне знаешь что, только попробуй прикоснись сегодня к бутылке! – Хорошее настроение ротного сняло как рукой.

– И не собирался, комбат уже сказал, что иду, – растопырил свои усищи старшина. Фадеев же, глядя в его совершенно честные глаза, вздохнул и говорить больше ничего не стал.

– Василич, а фотоаппарат ты за каким хреном сюда притащил? – натягивая на голову кепку, полюбопытствовал ни на грамм не поверивший старшине Крушинин.

– А, – отмахнулся Косыгин, – начштаба приказал взять. Наверное, что-то фотографировать собрался.

– Слышь, Василич, щелкни-ка нас! – потребовал появившийся в дверях Леонид Левиков и, не дожидаясь согласия старшины, начал озираться по сторонам в поисках наилучшего фона.

«Может, и впрямь сфоткаться? – подумал Ефимов. – Когда еще все вместе соберемся…»

– Так, я сюда! – Высокий, худой Гуревич прислонился к левому плечу ротного, плотный широкоплечий богатырь Станислав Крушинин – справа, рядом с ним Левиков. Ефимов приткнулся было к левому плечу Гуревича, но…

– Михалыч, давай в центр! – одновременно предложили офицеры. И Сергей не заставил себя ждать. Когда же объектив фотоаппарата уже был нацелен на застывших в ожидании разведчиков, из дверей столовой показалась щурящаяся от яркого солнца физиономия капитана Воробьева.

– И я, и меня! – сразу же сориентировавшись в происходящем, потребовал ротный связи. Но первый кадр уже был сделан.

– Становись, щелкну еще раз до кучи! – милостиво разрешил вошедший в роль фотографа Косыгин, и Григорий спешно шагнул вперед, подныривая под руку капитана Гуревича. Так они и застыли: широко улыбающийся Станислав Крушинин, подчеркнуто серьезный Вадим Фадеев, насупившийся Игорь Гуревич, на мгновение опустивший взгляд Леонид Левиков, печально смотрящий вдаль Сергей Ефимов и озорно смеющийся капитан Григорий Воробьев. На мгновение ослепив фотографирующихся, сработала вспышка. Народ зашевелился…

– Все, фотосессия окончена, – заявил Косыгин и начал неторопливо убирать фотоаппарат в предназначенный для него чехол.

Басаев радостно потирал руки. Все складывалось как нельзя лучше. Спецслужбы заглотили приманку и теперь носом рыли, лишь бы успеть вовремя добраться до его диверсантов. Но Шамиль держал руку на пульсе, готовый в любой момент отозвать приготовившихся к последнему броску «барсов». Это были его лучшие люди, и лишний раз рисковать ими он не собирался. Впрочем, если не будет иного выхода, он готов был пожертвовать даже «барсами».

«Война есть война, и полководцу иногда приходится идти на серьезные жертвы ради грядущей победы», – твердил Басаев. Похоже, тем самым успокаивая самого себя, свою совесть, хотя, возможно, было и другое – готовясь в будущем опубликовать мемуары, он продумывал свое очередное «изречение». Шамиль уже написал одну книгу и мечтал написать еще многие. Книга, как считал Шамиль, удалась. Особенно Басаев гордился своим изречением или, даже скорее, стратегией собственной жизни:

«Муджахид никогда не прибегает к угрозам. Он может нападать, может защищаться, может убежать – все это, по сути, части боя. А загодя бахвалиться ударом – значит, впустую растрачивать его силу, и к бою это не имеет никакого отношения».

Сегодня Ефимову наконец удалось заполучить на постоянной основе для своей группы новенькие радиостанции для внутригрупповой связи – по одной в каждую тройку плюс одну себе и одну радистам. Затем он в очередной раз проинструктировал личный состав относительно пользования ими, а именно – включение лишь в случае возникновения нестандартных ситуаций, таких, как бой, подрыв и прочее, и напомнив, что самое главное – в бою, без строгой необходимости не засорять эфир воплями и эмоциями, и если говорить, то лишь коротко и по существу. Закончив инструктаж, старший прапорщик отправился выполнять другие, не менее важные и неотложные задачи. А группа под руководством его заместителя рядового Прищепы продолжила подготовку к предстоящему боевому заданию.

– Серега! – Обернувшись на окрик, Ефимов увидел спешившего в его сторону Косыгина. – Как думаешь, какую взять? – Василич повертел перед носом Сергея тремя новыми разгрузками – старшинскими заначками, вытащенными из закромов «родины».

– Василич, вот ей богу, хрен его знает, вот только эту не бери. – Указанная разгрузка тут же шлепнулась на землю.

«Ага, чтобы не перепутать», – подумал Сергей и мысленно улыбнулся.

– А вот из этих, – Ефимов показал на две оставшиеся, – кому как удобнее. Одни нагрудные предпочитают носить, другие – поясные.

– Ну, я не знаю,… – Василич растерянно развел руки в стороны.

– Ты проще сделай: магазины запихай в одну и другую, и попробуй. А так у обеих свои минусы есть. Мне, например, нагрудная удобнее, но если с непривычки, когда резко подниматься-вскакивать начинаешь, тянет вниз, – Ефимов улыбнулся, – с заносом. Но это, опять же, меня. Других может и не тянет. Ты, в общем, сделай так, как я сказал. Походи, попрыгай. И вот что, Василич, еще такой совет: особо с боеприпасами не увлекайся. Один БК – и хватит за глаза. А то опять же с непривычки на первом же подъеме и сдохнешь.

– Но, но! – запротестовал оскорбленный до глубины души Василич, но тут же, поняв, что плохого ему никто не желает, снисходительно пояснил: – Я еще как конь!