Пангея приветствует тебя - Оливия Штерн

Уннар-заш нашел в себе силы открыть глаза, и совершенно не удивился тому, что над ним склонились два полуночных духа. Темные одеяния скрывали их омерзительные тела, голые черепа прятались в глубоких капюшонах.

— На нем маячок, — задумчиво проговорил первый дух.

Второй дух, ничего не отвечая, пошарил по груди Уннар-заша, резко дернул, разрывая тонкую цепочку.

— Вот это?

— Похоже на то. Любопытно…

Они раскрыли кулон, который дала ему Ан-Далемм, и в ночном воздухе засветилось серебром изображение женщины.

Полуночные духи переглянулись. Затем один из них, не церемонясь, сунул кулон Уннар-зашу под нос.

— Откуда это у тебя? Отвечай, тварь!

— Э-э, осмелюсь заметить, что данный примитив умирает, и скорее всего уже ничего не скажет.

Пауза.

— Заберем его с собой. Заговорит, еще как. Лисса из него внутренности вынет по кусочку, когда узнает…

Уннар-заш захрипел, когда его умело подняли за руки и ноги, и куда-то поволокли. Происходящее шло вразрез с его представлениями о путешествии в мир полночных духов, он всегда думал о лодке и путешествии через широкую черную реку.

— Тяжелый, гад, — поделился впечатлениями один из полуночных духов.

— Воин, мать его, — согласился второй, — они все как буйволы.

— Ну, буйвол буйволом, все равно сдыхает.

С этими словами его бросили на что-то широкое и мягкое, вроде перины и, распластав, пристегнули ремнями руки и ноги. Потом что-то зажужжало негромко, и Урннар-заш понял, что куда-то движется. Его путешествие через большую реку началось. Высоко над головой покачивалось звездное небо, чистое, прохладное и вечное. Силы быстро уходили. Ах, как бы ему хотелось вновь увидеть Хеттр! Но не таким, к какому он привык — пыльным, шумным, суетливым, а таким, каким запомнилось то утро — солнечный свет, шелест персиков за окном и маленькая комната, исчезнувшая навсегда, смытая рекой времени. Он смотрел на звезды и беззвучно плакал, прощаясь с самим собой…И боль уходила постепенно, уступая место холоду смерти.

* * *

…Свет. Неестественный, белый. Похож на лунный, но Ночная Сестра никогда не сияет столь ярко. Над ним склонилась черная фигура, растопырила пальцы словно ворона — перья. А с кончика каждого пальца стекает бриллиантовая нить, уходя куда-то вниз. В живот.

— Я не понимаю, зачем все это, — говорит Черная и шевелит пальцами, — к чему мне его лечить, если мы все равно его убьем?

— Он должен нам все рассказать.

— Нецелесообразно.

— Возможно, вот это прибавит тебе энтузиазма, Лисса.

В ослепительном свете сияет звездой серебристый медальон.

— Этого не может быть, — горестно шепчет Черная, не переставая шевелить пальцами. Бриллиантовые нити тянутся от ее рук внутрь, и с каждым движением боль утихает, уходит…

— Вот мы и выясним, откуда у него это. Возможно, нам повезет, и мы найдем того, кому эта вещица принадлежала.

— А если не найдете? Если он убил, чтобы отобрать?.. Если… он не захочет нам помогать?

— Тогда тебе представится возможность самой убить его, Лисса. Я знаю, что ты это хорошо умеешь делать.

* * *

Судорожно втянув воздух, он сел и, моргая на яркий свет, огляделся. Место оказалось странным — пустая чистая комната без окон, четыре светильника по углам потолка. Дверь обита листами блестящего металла. И он, воин Уннар-заш, бывший кровный брат Владыки Зу-Ханн, совершенно обнажен и безоружен.

То, что происходило, не было похоже на мир теней.

И, оглушенный внезапной догадкой, Уннар-заш подтянул колени к груди и завыл как собака на луну. О, лучше бы его приняли ночные чертоги! Лучше бы тело его растащили стервятники и шакалы!

Потому как — сопоставляя обрывки полуяви-полусна — Уннар-заш внезапно осознал, что его подобрали и оживили визары, да провалится их царство в ночной чертог и пожрут их Полуночные духи. И теперь он стал их пленником. Это было во сто крат хуже самой ужасной, самой мучительной смерти — попасть к древним, опасным и коварным врагам Зу-Ханн.

С трудом веря собственным глазам, Уннар-заш ощупал раны, нанесенные ему предателем; пальцы гладили свежие розовые рубчики, на которых не было даже следов от наложенных швов. А внутренности? Выходит, визары каким-то образом смогли срастить и их?

Он скрипнул зубами, мысленно моля всех духов Великой Степи и Полночного царства принять его дух до того, как им займутся враги. Потому что кровному брату владыки Степи правильнее всего умереть под пыткой, но умереть безмолвно. Вспомнил, что можно попробовать откусить себе язык, но привести этот дивный план в исполнение ему уже не дали: в замочной скважине несколько раз провернулся ключ, блестящая дверь отворилась, и в комнату неторопливо вплыли три высоких черных фигуры.

Вид их внушал ужас. Возможно, будь на месте Уннар-заша какой-нибудь шелтер — они не воевали с визарами — ничего страшного он бы не увидел. Люди в черных одеждах, лица закрыты черными же масками из плотной кожи, глаза блестят в узких прорезях. Но в памяти Уннар-заша всплывали истории, слышанные им и в детстве, и в юности — о том, как у границ царства визаров находят полностью обескровленных и превращенных в мумий воинов Зу-Ханн, о том, что их внутренности вырезаны, глаза выпиты, а на лицах застыло выражение невыносимой муки. О том, как единственный раз Владыка Степи повел воинов на сражение с визарами, навстречу многотысячному войску вышла жалкая горстка людей в черном — и в Хеттр не вернулся никто, включая и самого Владыку.

Уннар-заш попятился, забился в дальний угол своего узилища, и все-таки зажал между зубами язык. Но — сжать челюсти ему не дали, как он ни старался. Мышцы словно заледенели, вмиг потеряв чувствительность.

— Вы только посмотрите на это, — прошелестел один из троицы, — эта зверушка готова откусить себе язык. Мне кажется, напрасно мы его сюда притащили и потратили столько сил на восстановление.

— Но сейчас у нас есть шанс, — хрипловатый женский голос заставил Уннар-заша плотнее вжаться в стену.

— Отдайте его мне, — предложила женщина, — я заставлю его говорить. Он сам будет просить, чтобы я его выслушала.

— Ты еще успеешь, Лисса, — решительно оборвал ее визар, а затем обратился к пленнику:

— Когда мы тебя нашли, ты умирал. Мы исцелили твои раны, примитив, и теперь хотим узнать, откуда у тебя взялось вот это.

Рука в перчатке нырнула в карман, и Уннар-заш увидел тот самый серебристый медальон, который отдала ему Ан-далемм.

Наверное, он мог бы рассказать им все… но -

— Воин Зу-Ханн ничего не скажет визарам, — произнесли непослушные губы вбиваемую с детства фразу.

— Мы зря теряем время, а оно может быть дорого, — яростно прошипела Лисса, — отдайте его мне.