Пангея приветствует тебя - Оливия Штерн

Рион кивнул, а сам подумал, что праймархитектор рассказывает ему о вещах, о которых нейру знать вовсе не обязательно.

В это мгновение катер пошел на посадку. Один из игрушечных домиков внизу стал расти, и вот уже Рион может разглядеть мощеные булыжником дорожки, белых лебедей, покачивающихся на синей глади пруда, кусты плетущихся роз, неряшливые, расползшиеся по периметру дома пестрыми кляксами… Катер приземлился на круглой площадке, с тихим шипением приподнялись двери.

— Иди за мной, Рион, и молчи, пока к тебе не обратятся, — приказал праймархитектор, и глаза его снова сделались колючими как битое стекло.

Они некоторое время молча шли по дорожке, ведущей к центральному входу двухэтажного особняка, затем поднялись по ступеням высокого крыльца, и Рион вдруг подумал, что ему будет хорошо здесь, в этом тихом и красивом месте. Праймархитектор смело отворил тяжелую дверь, вошел. В лицо дохнуло прохладой и слабым цветочным ароматом. Они оказались в огромном холле; высокие окна были задрапированы белоснежными портъерами, широкая мраморная лестница, начинаясь метрах в двадцати от входа, вела наверх. По периметру были расставлены огромные напольные вазы, бледно-лиловые, пустые. Все было чисто, почти стерильно — и пусто.

— Архитектор Альен! — позвал лорд, — Тана!

Он прошелся по зеркальному полу, оставляя на нем пыльные отпечатки. На длинном лице читалось раздражение.

— Тана! — рявкнул праймархитектор, — какого Забвения?!! Мне что, ждать тебя вечно?

— А-ах, лорд праймархитектор, чем обязана?

Рион поднял взгляд. Наверху, в конце лестницы, застыла белоснежная фигура женщины.

«Как странно, я даже не заметил, как она там появилась», — размышлял он, во все глаза разглядывая свою новую хозяйку.

— Душа моя, спускайся, — приказал праймархитектор. Не попросил, а именно приказал, и женщина это отлично поняла.

— Я вас не ждала так скоро, — громко сказала она, ступив на одну ступеньку ниже, — я ожидала вас на Императорском балу, но вы не изволили явиться, хотя и сами меня туда пригласили. Я пыталась застать вас дома, лорд праймархитектор, но ваш дом заперт, и вы в постоянных разъездах.

Еще одна ступень.

— А теперь вы являетесь в мой дом, когда вас не ждут. К тому же, не один. Хотелось бы знать, что вы задумали?

Архитектор Альен приблизилась настолько, что Рион мог без труда ее разглядеть. Она была худощавого телосложения и высокая. Бледное лицо с узкими скулами, тонкий хищный нос, бледные, полумесяцем губы и огромные глаза — такие же холодные и колючие, как и у лорда. Коротко стриженные синие волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб, гладкий, матовый. Украшений госпожа Альен не носила, справедливо полагая лучшим украшением саму себя, потому как белоснежное платье не столько скрывало, сколько подчеркивало каждый изгиб ее тела. Нижнего белья, естественно, тоже не было.

— Лорд праймархитектор, не заставляйте меня тыкать пальцем и спрашивать, кто это.

— Душа моя, — мужчина расплылся в фальшивой улыбке, — я подумал, что вам просто необходим хороший садовник. Сад заброшен.

Тана приподняла красиво очерченную ухоженную бровь.

— Мне нет дела до сада. Он такой с тех пор, как…

— Ваша матушка любила розы, — сдержанно возразил праймархитектор, — было бы правильно и впредь содержать их в порядке.

Тана Альен наконец спустилась с лестницы и, миновав лорда, решительно приблизилась к Риону.

— И вы хотите сказать, что ради заботы о саде привезли мне… нейра?!!

Она была так близко, что Рион ощутил слабый привкус ее дыхания — сладковатый и не совсем естественный.

— Да, душа моя. Прошу относиться к нему бережно, он совсем даже неплох. Мне он весьма нравится.

— Да вы с ума сошли, — выдохнула Тана. На ее мраморном лбу прорисовалась тонкая морщинка, — на что мне нейр-садовник? У меня уже есть нейр-повар. У меня даже есть андроид-горничная. Она мило вытирает пыль с капсулы восстановления, где на данный момент изволит спать отец. Зачем мне еще одна кукла?

— Лорд праймархитектор имеет право преподносить дары, — в голосе мужчины звякнул металл, — и не всегда разумно от них отказываться.

Она устало вздохнула. Отвернулась от Риона, разом потеряв к нему всякий интерес.

— Вы навязываете мне нейра, лорд. Это непорядочно.

— Не вам говорить о непорядочности, — парировал праймархитектор, — идемте, Тана, мне хочется с вами поболтать. Ходят слухи, что вы открыли новую шахту в нашем нейропространстве?

Тана неохотно кивнула.

— Да, разумеется, лорд праймархитектор. Идемте. Предлагаю пройти в мою гостиную.

Рион молча смотрел, как они поднимаются на второй этаж. Он так и остался стоять в двух шагах от парадного входа.

«Мне здесь будет неплохо», — сказал он себе, но больше для собственного успокоения. На сердце черным комом собиралась тревога.

* * *

…Пробуждение оказалось странным. Рион проснулся оттого, что замерз — до зубовного стука. Ледяной ветер нещадно хлестал по лицу, выбивая слезы из глаз. Осознав, что летит, Рион вспомнил виденного дракона и, вспомнив, сообразил, что кричать и вырываться бесполезно. По крайней мере, не на этой высоте. Попробовал шевельнуться — и не смог. Запястья были стянуты за спиной, равно как и щиколотки.

Ослепнув от ветра, почти оглохнув от свиста гигантских крыльев, Рион удовлетворенно улыбнулся. Если руки оказались связаны, то, значит, он наконец нашел людей. Или, вернее, люди сами нашли его. Оставалось спокойно дождаться и поглядеть, кем окажутся жители Забвения.

…Уннар-заш знал, что умирает. Что еще немного, и сядет он в лодку, которой правит один из Полуночных духов, и поплывет через величественную реку, воды которой черны как ночь, и на том берегу его будут ждать… Кто? Наверное, мать и отец, лиц которых он не помнил. Мать умерла, когда кровный брат Владыки был еще маленьким мальчиком. Отец, Император Зу-Ханн — когда он научился стрелять из лука.

Медленно текли мысли, Уннар-заш думал о том, как сможет узнать духов людей, которых не успел запомнить и полюбить. С другой стороны, если по ту сторону никто больше не придет его встречать, то это упростит дело. Он просто пойдет навстречу тем двоим, что будут ожидать на туманном берегу. И тогда он, снова став мальчиком-сорванцом, лучшую часть жизни прожившим в Хеттре — побежит навстречу, и его подхватят на руки, чтобы обнять, прижать к себе и никогда уже не отпускать.

Он застонал и облизал губы. Его мучила жажда, но еще сильнее изводила боль, охватившая внутренности. Будь проклят Дей-шан! Уж и убить по-хорошему не захотел, заставил мучиться… А Риэду? Да обрушится на них кара Полуночных духов!

Гаснущее сознание цеплялось за остатки воспоминаний. Уннар-заш вспомнил вдруг, как проснулся однажды рано утром, и как в окно лился яркий свет, а за окном шелестела на ветру крона персикового дерева. Тогда все казалось прекрасным и словно осыпанным драгоценными камнями, и сам он, маленький и невинный, купался в коконе солнечного света, и мир казался вечным. А теперь мир этот уходил, оставался в прошлом. Впереди ждала только страшная, холодная темнота, где есть только вечность.