Возвращение во Флоренцию - Джудит Леннокс

— Но зачем, Льюис? — От ее наносного спокойствия не осталось и следа, Фредди снова стало страшно.

— Ничего важного. Бога ради, Фредди, не смотри на меня словно умирающий лебедь. Уверен, это просто очередное заполнение бланков.

— Когда ты собираешься ехать, Льюис?

Это был голос Джека. Фредди подняла голову — он стоял в дверях.

— Думаю, сегодня. — Льюис посмотрел на часы. — Хочется поскорее с этим покончить.

— Давай я подвезу тебя в Саутгемптон.

— Ничего страшного, доеду на поезде. — Льюис сунул письмо в карман. — А ты оставайся здесь и составь Фредди компанию. Думаю, это займет не больше пары часов.

Полтора часа спустя Льюис уехал. Фредди убрала со стола после завтрака, пока Джек отвозил его на станцию. Стоя у раковины, она наблюдала за движениями своих рук, отмывающих в мыльной воде тарелки и чашки.

Джек вернулся назад. Может, им съездить на Херст-Бич? — предложил он. Ему нравятся галечные пляжи зимой — если, конечно, Фредди не пугает холод. Фредди надела бобриковое пальто, замотала шею шарфом. Ей необходимо было выбраться из дома.

Они поехали на запад. Джек остановил машину на краю широкой косы, и они решили прогуляться до замка на другом конце. Их ноги погружались в мелкую гальку. Утро выдалось погожее — зима решила отступить на денек, — и море с мелкими морщинками на поверхности напоминало серо-зеленый шелк. На просторном пляже было всего несколько человек: мужчина выгуливал собаку да какая-то парочка собирала раковины. Через пролив можно было увидеть остров Райт; иногда, рассказывала Джеку Фредди, когда они с Льюисом приезжали сюда, остров совсем терялся в густом тумане.

Джек сказал:

— Жаль, что у Льюиса так получилось с мастерской.

— Да.

— Он сказал, вы продаете дом.

— Льюис хочет вернуться в Лондон и купить жилье там.

— А вы, Фредди? Вы тоже этого хотите?

— Да. Думаю, да.

Соленая вода с шипением откатывалась назад, просачиваясь сквозь гальку, унося с собой мелкие камешки. Джек спросил:

— Почему вы так напуганы, Фредди?

Она посмотрела на него и рассмеялась.

— Напугана? Я вовсе не напугана.

Он пожал плечами.

— Значит, встревожены. Проблемы с деньгами?

— Это что, настолько заметно?

— Они сейчас есть у всех. Братцу Джорджу пришлось продать часть фамильного серебра.

— У нас с Льюисом нет фамильного серебра, чтобы его продать. Правда, — снова натянутый смех, — есть мое ожерелье, но викторианская эпоха сейчас не в моде, так что вряд ли за него удастся много выручить.

Мыслями она была с Льюисом, в конторе страховой компании. Какие вопросы ему там задают? Что он на них отвечает?

Они пошли дальше; галька хрустела у них под ногами. Прогулка по галечному пляжу была небыстрой и весьма утомительной. Прошло уже полчаса, а они, казалось, ни на шаг не приблизились к крепости времен Наполеона, возвышавшейся на другом конце косы. Поблизости оказался старый деревянный волнолом; они присели на него.

— Думаю, многим из нас оказалось трудно устроиться в жизни после войны, — сказал Джек.

Она бросила на него короткий взгляд.

— И вам тоже?

— Всегда можно рассказать о себе так, чтобы это звучало респектабельно, не правда ли? Пара лет службы в дипломатическом корпусе, пара книг, сотрудничество с журналами — совсем не обязательно говорить, сколько раз ты сбивался с пути и брел неизвестно куда.

— Представить не могу, чтобы вы сбивались с пути. Мне кажется, у вас всегда на все есть ответ.

— Правда? Представляю, как это должно раздражать. Неудивительно, что вы часто злитесь на меня.

— Я вовсе не злюсь…

— Томящийся бездельем аристократ — так вы меня когда-то описали. — Джек улыбался. — А при первой нашей встрече наступили мне на ногу.

При первой встрече он ее поцеловал. Они сидели бок о бок на волноломе, временами случайно касаясь друг друга, и Фредди показалось опасным сейчас об этом напоминать.

Он немного рассказал ей о своей жизни в Италии во время войны. Джек должен был поддерживать связь с партизанскими формированиями, скрывавшимися в лесах и горах. Он передавал им одежду и оружие, обучал стрельбе. Один раз был ранен, дважды попал в плен и дважды бежал, однажды чуть было не попал под расстрел как шпион. Некоторые картины ему не забыть никогда: как он шел через деревню, где расстреляли всех женщин и детей, а тела их бросили на улице. То была расправа за помощь партизанам. Бывали и другие случаи, которые помогли ему восстановить веру в людей. Он вспоминал о щедрости итальянцев, у которых порой и гроша не было за душой.

Потом Джек спросил про Тессу. Фредди сказала, что в войну сестра жила на вилле Оливии Дзанетти в Кьянти. Что сначала она учила местных ребятишек, а потом еще и беженцев, живших в поместье. Что все ее очень любили. И что она погибла, сопровождая детей в безопасное место. Виллу, где жила Тесса, полностью уничтожили во время военных действий, но сама Оливия Дзанетти, ее дочь и двое сыновей, Гвидо и Сандро, выжили. Сандро провел несколько лет в лагере для военнопленных, а Гвидо удалось сохранить свободу, скрываясь на холмах, пока союзнические войска не дошли до Тосканы.

Он спросил:

— Вы еще ездили туда?

— В Италию? Нет.

— Почему?

— Ну, прежде всего потому, что на это нужны деньги. — Она решила сказать ему правду. — Кроме того, я боюсь, что такая поездка будет для меня невыносимой.

— На самом деле, это может помочь. — Голос его прозвучал мягко. — Подумайте как следует. Если решитесь, комната для гостей в моей римской квартире в вашем полном распоряжении.

— Правда, Джек?

— В вашем и Льюиса, конечно.

— Конечно. — Она попыталась представить, как поедет в Рим с Льюисом, увидит знакомые места — почему-то это казалось маловероятным.

Потом Джек спросил:

— Что такое между вами происходит?

— Ничего. — Она смотрела на море. — Ничего не происходит.

— Фредди, я слышал, как он говорил с вами сегодня утром. А тогда, у Марсель, он уехал и бросил вас одну.

Она махнула рукой:

— Льюис просто тревожится, вот и все. Из-за мастерской.

— А у него есть причины для волнения?

— Нет, никаких. Просто его раздражают отсрочки, бумажная волокита…

— Я приехал сюда потому, что тревожился о вас. Мне хотелось убедиться, что с вами все в порядке.

Она обратила внимание на то, как сверкает мелкая галька, когда отступает волна.

— Как видите, Джек, со мной все прекрасно.