Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

Все «зловредные духи» включались в категорию гуй. Это не означало, что духи всех простолюдинов были таковыми, – просто письменность того времени принадлежала исключительно аристократической «ритуальной» касте, и по этой причине «духи» простолюдинов эту касту вообще не интересовали: если дух «свой», хороший – это цзу. Именно отсюда – ссылаясь на терминологию династии Инь – термин гуй очень часто, причем не всегда справедливо, переводят словом «демон», которое имеет ярко выраженный христианский оттенок.

После Инь возникла династия Чжоу, причем, чжоусцы – в связи с культивированием Дэ и совершенствованием опыта Вэнь – расширили свои представления о загробном мире и ввели дополнительные иероглифы для обозначения духов умерших предков, в том числе, с включением иероглифа Вэнь в их название. В период правления чжоуского Му-вана (X в. до н. э.) появился термин шэнь. Прежний дух гуй изображался в виде квадрата (прямоугольника, круга, овала), расчерченного «осями» на четыре равные части, – так, судя по всему, изображалась «голова» привидения, а снизу к «голове» пририсовывался «хвостик» в виде завитка. В новом иероглифе шэнь к этому гуй добавили «алтарь» слева. Таким образом «неуправляемый» ранее дух гуй обрел ритуальную форму или ограничение. Иероглифом шэнь обозначали не только духов ушедших людей, но и всевозможных духов природы: духов горы, дерева, засухи, алтаря, дома и т. д. Все они, включая духов ушедших людей, становились для китайцев божествами шэнь.

Как понимал всю эту терминологию сам Конфуций, – у научных исследователей четкого представления, судя по всему, нет. Более того, этот вопрос в научном мире вообще не рассматривается, т. к. Конфуций всегда воспринимался в качестве социального реформатора, обучающего весь народ «культуре» (Вэнь) и «образованности» (тоже Вэнь). И тем не менее, в тексте Лунь юй четко прослеживается взгляд самого Конфуция, который новых иероглифов для обозначения духов предков не выдумывал.

Что было главным из всего того, что произошло во время Конфуция и что было связано с духами умерших? Главное то, что среди его учеников оказалось много простолюдинов. Как именовать умерших предков этих простых людей? Ясно, что не ди и не цзу. Понятно также, что всем этим предкам было очень далеко до именования типа Вэнь шэнь. Эти обычные умершие люди не могли претендовать на иероглиф шэнь, причисляющий их к разряду «божеств». Единственно правильным решением было оставить иероглиф шэнь за духами природы и «духами верха», а для духов обычных покойников использовать известный иероглиф гуй (изображающий «привидение» с «хвостиком и ножками»). Этот иероглиф мы и видим в рассматриваемом нами суждении.

Такой иероглиф нейтрален и не привязан ни к «хорошему», ни к «плохому». И когда мы видим в суждении Конфуция следующие друг за другом иероглифы шэнь и гуй, – это означает совокупно весь «духовный мир», включая духов обычных умерших людей и духов божественных.

А теперь – конкретно о том, что́ хотел сказать Конфуций в этом суждении, и чем было вызвано это высказывание. Читателю уже ясно, что во время жизни Конфуция стали окончательно размываться чжоуские представления о духовности и о ее значении в жизни человека. И в то же самое время остались представления о том, что «покойники живы» и влияют на судьбу живущих. И точно так же продолжали совершаться жертвоприношения, исполняемые «по ритуалу». Но «айсберг духовности» уже опрокинулся, и на первое место встал не внутренний мир человека, а мир внешний, и в первую очередь, – карьера государственного чиновника.

Мы уже говорили о том, что именно участие в государственных делах – как нигде больше в мире – стало рассматриваться в качестве высшей цели человеческой жизни. Но у карьеристов всего мира ничего нового в их «мозгах» быть не может. Знакомые Конфуцию чиновники начали проявлять особое «рвение» или «уважение» к своему патрону таким образом, что стали совершать жертвоприношения духам (или духу) предков этого начальника, совместно участвуя в том или ином его домашнем ритуале. Исходя из общих взглядов китайцев на «жизнь духов», – в этом нет ничего опасного для такого чиновника-карьериста. Более того, дух предка начальника будет этим «доволен», что прекрасно понимал сам начальник, который – что тоже естественно – духов своих предков страшился. Такое поведение младшего чиновника Конфуций назвал «лицемерием» и «лестью».

Главный ущерб от подобного поведения заключается в том, что чиновник вносит свои земные карьерные устремления в «святую» жизнь духов. А при таком поведении, как это прекрасно понимал Конфуций, не может идти речь ни о каком «стяжании Дэ» (читатель хорошо помнит, что «вера», «искренность» и «правдивость» при обращении к миру духов идут вместе).

О каком «мужестве» далее ведет речь Конфуций? Здесь сразу же вспоминается тот известный эпизод, когда Конфуций, будучи на службе у правителя одного из княжеств (в ранге «министра иностранных дел»), принял участие во встрече этого государя с главой соседнего княжества. Встреча происходила на нейтральной территории – на границе. Во время этой встречи танцоры соседнего княжества исполнили ритуальный танец перед обоими правителями, но при этом позволили себе скрытое издевательство, адресованное тому государю, на службе у которого состоял Конфуций. И Конфуций, в рамках своих полномочий, потребовал немедленной казни этих танцоров. Что и было сделано тут же, с согласия правителя соседнего княжества. И «руки и ноги этих танцоров были разбросаны в разные стороны». Это и есть «проявить мужество» в понимании самого Конфуция. Здесь особо важно то, что танец был ритуальным, т. е. имеющим прямое отношение к миру духов. Танцоры таким своим «скоморошеством» оскорбили честь не только правителя княжества, но, в первую очередь, всех духов его рода, которые за этим правителем стояли.

Из контекста этого суждения можно сделать вывод и относительно другого очень важного конфуцианского термина – и (БКРС № 11580). Словарный перевод этого иероглифа – это «справедливость», «чувство долга», «долг», «честность», «верность», «честь», порядочность», «нравственность». С этим иероглифом произошла та же самая метаморфоза, что и с иероглифом синь («вера»). Как уже понимает читатель, этот иероглиф тоже имеет непосредственное отношение к духам предков, о чем свидетельствует наличие знака гуй в этом суждении. Конфуций не может в одном коротком суждении – и тем более таком эмоциональном! – мгновенно «перепрыгнуть» на совершенно другую тему разговора.

Как в случае с иероглифом «вера» (синь), – все приведенные выше значения иероглифа и имеют отношение к его главному смысловому центру, причем, все сразу. Этот иероглиф – тоже обобщающий. Все перечисленные выше смыслы одновременно адресованы непосредственно духам предков, т. е. это сразу и «справедливость», и «чувство долга», и честность», и «верность» человека по отношению к этим духам. После того, как духовность в Китае