Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян

С появлением денег началась активная заготовка фуража и продовольствия для перехода войска из столицы в Венгрию. Было выплачено очередное жалованье придворному войску, посланы деньги на выплату жалованья солдатам гарнизонов в венгерских землях. Новшеством при этом явилось то, что посланный с деньгами придворный капыджи Вели-ага, прибыв в Буду, заявил, что выплатит жалованье не по списочному составу, зафиксированному в дефтерах, а только тем, кто действительно несет военную службу. Это заявление вызвало взрыв негодования у янычар. Их офицеры — чорбаджи — подверглись нападению, у них отняли мешки с монетами, и выдача жалованья произошла по заведенному обычаю — по списочному составу. Узнав о случившемся, султан сместил с поста янычарского агу Йемишчи Хасана и назначил вместо него Вели-агу, вознаграждая его за попытку сберечь казну и навести порядок в деле выдачи янычарского жалованья158. Описанный инцидент показывает, что реальное число гарнизонных янычар значительно отличалось от количества тех, которые числились в казначейских дефтерах. При этом ясно, что деньги выплачивались по списочному составу в пользу действительно служивших.

Примерно в это же время в столицу из Венгрии прибыл один из командиров придворных сипахи, Али-ага, который жаловался на то, что из 10 тыс. янычар, которым было положено нести охрану границ, едва имеется тысяча, и все они, служащие в гарнизонах, притесняют местное население и занимаются вымогательствами и грабежами. Те же из них, кто ушел на зимовку в Стамбул, заняты спекуляциями — скупкой и перепродажей. Досталось в этой критике и пограничным бейлербеям, которых Али-ага обвинил в поборах с пограничных тимариотов и займов. Он назвал и установленную таксу — 5 золотых (ал-тунов) с каждой тысячи акче записанного за тимаром или зеаметом дохода. Получив эти деньги, бейлербеи, по его словам, разрешали сипахи покидать границы и уезжать на зиму в свои родные места. Али-ага заявил также, что занятые турками крепости в Венгрии не имеют достаточно сил обороняться по той причине, что гарнизонные солдаты уже три года не получают положенного им жалованья и не имеют возможности купить для себя необходимое продовольствие159. Кризис был налицо: туркам не хватало средств, чтобы обеспечивать сохранность своих завоеваний.

Встретившись с приехавшим агой и выслушав его доклад, Мехмед III отдал приказ об отправке в Венгрию 4 тыс. придворных сипахи и 4 тыс. янычар160. Однако те уже привычно не спешили покидать столицу, заявив, что они отправятся к театру военных действий, только вместе с султаном, а не с назначенным для этого везиром Джеррах Мехмед-пашой161. Придворные сипахи действовали так же, и столь же безнаказанно. Воспротивившись назначению в один из их бёлюков кятиба, произведенному самим султаном, сипахи явились к великому везиру и настояли на отмене султанского указа162 из опасения, что могут вскрыться многие несоответствия в дефтерах, служащих для выплаты им жалованья.

Султан пытался, грозя изгнанием из рядов придворного войска, отправить свою непослушную армию в Венгрию. Многие, внешне подчинившись и выехав за пределы города, вновь возвращались обратно. Те же, кто был зачислен в армию добровольцами, заявляли, что отправятся в поход, только когда будут зачислены на жалованье и получат прибавку163.

Между тем обстановка на границе с Валахией и Венгрией становилась для турок угрожающей. Австро-венгерские силы летом 1596 г. собирались развить свои военные успехи. Венгерское население, враждебно относившееся к расквартированным на их землях турецким солдатам, припрятывало или отказывалось продавать им продовольствие. В то же самое время жители Венгрии оказывали всяческую поддержку австро-венгерским отрядам, как сообщали в своих донесениях в Стамбул турецкие наместники в Венгрии164.

Не были завершены дела и связанные с восстанием под руководством валашского господаря. Румелийский бейберлей Хасан-паша сообщал, что вокруг Михая собираются и группируются вооруженные отряды165. Одновременно Михай пытался вести переговоры с султаном, добиваясь его прощения. В конце концов прощение это было получено, так как было ясно, что невозможно вести военные действия в Венгрии, не имея надежных тылов в Валахии.

Бейлербей Буды посылал в столицу одно тревожное сообщение за другим. Он извещал султана о готовящемся нападении австрийцев на будийскую крепость и просил прислать помощь войском и продовольствием. В столице высказывались опасения, что плохо обеспеченные турецкие гарнизоны в Венгрии не смогут оказать сопротивления неприятелю, что может привести к полной потере венгерских земель. В конце концов в Буду были высланы деньги на выплату жалованья гарнизону, при этом вновь пришлось взять деньги из личной казны султана, из которой на этот раз было выдано 100 тыс. алтунов166. В заботах об обеспечении армии на западных границах были забыты восточные границы государства, между тем правитель Нихавенда жаловался султану, что его солдаты уже 5 лет не получают жалованья167.

Планируя свое участие в походе в Венгрию, Мехмед III пытался обезопасить свои восточные границы. Назначенный бейлербеем Эрзерума Мустафа, сын весьма влиятельной женщины в султанском дворце, Разийе-хатун, получил инструкцию относительно охраны восточных границ силами не занятых в венгерском походе бейлербеев, санджакбеев и сипахи. Его предостерегали от попыток каких-либо самочинных действий, могущих привести к нарушению мирного договора с Ираном168. Султан опасался войны на два фронта.

При подготовке похода в Европу, был проведен ряд финансовых мер, которые должны были улучшить материальное обеспечение армии. Так, Мехмед увеличил налоги на лавочников, вызвав тем самым их резкое недовольство. Во второй половине марта 1596 г. депутация стамбульских торговцев обратилась к выезжавшим из дворца после очередного дивана везирам с жалобой на новый налог, получивший название «кассаб-и зийан» (букв. «убытки мясников»). Речь шла о сборе, деньги от которого предполагалось направить на компенсацию убытков столичных мясников, поставлявших мясо янычарам по сниженным ценам. Дотации правительства все время росли вместе с ростом цен на мясо. Чтобы выплачивать их, правительству несколько раз пришлось увеличивать сбор «кассаб-и зийан», взимая деньги с торговцев-евреев и христиан Эдирне, Бурсы и Стамбула. Придя к власти, Мехмед III приказал провести перепись дюкканов (лавок) и обложить их ежегодным налогом в 40, 80 или 120 акче — в зависимости от доходов торговцев. Лавочники просили отменить введенную подать, указывая на свое бедственное материальное положение, связанное со всеобщим повышением цен и отсутствием достаточных доходов169. Остается неизвестным, была ли удовлетворена просьба депутации торговцев.

Цены в Стамбуле действительно постоянно росли. Мустафа Селяники указывает, что до лета 1596 г. в течение года цены держались примерно на следующем уровне: хлеб весом в 100 дирхемов (около 300 г) стоил 1 акче, 1 окка мяса (1 кг 225 г) — 12 акче, киле (40 л) ячменя — 40 акче. Весной 1598 г. цена окка мяса составляла уже 32–35 акче170. Тенденция к повышению цен наблюдалась и в предшествующий период, начиная с третьей четверти XVI в. К этому следует добавить ухудшившееся качество ходовой серебряной монеты — акче, содержание серебра в которой неуклонно снижалось. Баш дефтердар (главный казначей) Эль-Хадж Ибрахим-паша предложил провести проверку качества монеты, поступившей в виде налогов из Кипра в апреле 1596 г. в 30 юках, мешках, каждый из которых содержал по 100 тыс. акче. Обнаруженные в большом числе неполноценные монеты были отосланы обратно с требованием их замены171. Войско неоднократно отказывалось брать монеты плохого качества при получении жалованья.