Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян

Многодневных трудов стоила туркам осада Яныка (венг. Дьёр, нем. Рааб), где на помощь к осаждающим прибыло войско крымских татар. Крепость на берегу р. Раба беспрестанно обстреливалась из пушек и осадных орудий. Несмотря на это, защитникам ее удавалось совершать частые дерзкие вылазки, наносившие осаждающим большой урон. Из-за этого туркам даже пришлось передислоцировать свои орудия на другой берег неширокой реки и обстреливать крепостные стены с дальних позиций. Отсюда же велся и огонь из мушкетов. Турки неустанно засыпали землей ров, окружавший крепостные стены, однако засыпку размывало водой, поступавшей из Рабы. Наконец, несмотря на сильный огонь противника, нескольким турецким смельчакам удалось соорудить в нескольких местах рва мостики, по которым к стенам сумели подобраться солдаты-землекопы, тотчас же приступившие к рытью подкопов под стены крепости. Произведенные первые же подрывы, однако, лишь слегка повредили стену, и работы были продолжены. Защитники крепости в этих условиях предпочли сдаться, при этом в руки турок попало большое число неприятельских пушек и боеприпасов116.

В самом конце августа 1594 г. турецкая армия осадила Комаром (нем. Коморн), гарнизону которого было предложено сдаться. Приближение осенних холодов, не позволяло туркам надеяться, что в оставшееся теплое время они смогут овладеть крепостью. Ночные холода всегда являлись большой проблемой для турецкой армии, особенно для янычар. Ибрахим Печеви с горечью сообщает, что ночами траншеи на турецких позициях из-за холода оказывались без охраны — все турецкое воинство стремилось укрыться в теплых палатках, чем неоднократно пользовались защитники города, совершавшие ночные вылазки на опустевшие турецкие позиции и производившие там настоящие погромы. Так, однажды они забили стволы турецких пушек, а в другой раз вытащили турецкую пушку из гнезда и сбросили ее в ров и т. п.117 Во время одной из таких операций солдатами гарнизона было захвачено даже несколько янычар и их офицеров, яябаши, а когда наутро сердар Синан-паша прибыл к месту, где произошел ночной инцидент, защитники Коморна вновь совершили на турок дерзкое нападение, едва не пленив самого главнокомандующего118. Поняв, что до наступления зимы овладеть Коморном не удастся, Синан-паша принял решение снять осаду и отступил с войском к Буде. На это решение во многом повлияли настроения в армии, не желавшей продолжать осаду. Янычары, например, заявили, что отказываются воевать, так как не получили обещанную им прибавку к жалованью119. В Буде сердар оставил зимовать румелийское войско под началом своего сына, а анатолийских сипахи отпустил на зимовку в Секешфехервар.

Закончилась летняя военная кампания 1594 г., и начинались новые события, грозившие Османскому государству крупными внутриполитическими потрясениями. Назначенный султаном валашским воеводой (господарем) Михай Витязул назанимал у янычар, некоторые из которых весьма успешно занимались ростовщичеством, значительные суммы денег. Однако воевода не смог (или не захотел) отдавать долги. Это вызвало крайнее возмущение янычар, которые во время своего пребывания во дворце во время дивана высказали свои претензии не только против валашского воеводы, но также и против Ферхад-паши, который, по их словам, предоставлял должности за взятки. В это время в самой Валахии начались беспорядки, вызванные тем, что кредиторы явились к резиденции Михая и потребовали вернуть им их деньги. Господарь отдал приказ разогнать прибывших, и в результате произошедших столкновений многие янычары были убиты, в том числе и те, которые попытались спрятаться в церкви. Лишь немногим из них удалось спастись. Отсюда в Стамбул было послано сообщение о дерзкой акции валашского господаря120. Едва ли бы Михай отважился действовать столь радикально, если бы у него уже не существовало плана антитурецкого восстания. По существу, это и было его началом, вернее, прологом событий, в полной мере развернувшихся позднее. 5 ноября 1594 г. князь Трансильвании Сигизмунд Баторий заключил антитурецкий союз с Михаем Витязулом и господарем Молдавии Ароном. К борьбе с турками к ним присоединились и украинские казаки121.

Мурад III счел вассальные обязательства валашского господаря грубо нарушенными и отдал приказ совершить против него карательный поход, для чего было наскоро собрано войско, в состав которого вошли не участвовавшие в венгерской кампании янычары и придворные сипахи. В армию были призваны также придворные чавуши, мютеферрика, кятибы и пограничные сипахи Никополя и Силистрии. Во главе войска был поставлен бейлербей Мараша Мустафа-паша, получивший в придачу несколько пушек и Ферхад-пашу, который также был назначен для участия в карательной операции. Дело принимало нешуточный оборот, и Михай струсил. Он попытался мирным путем уладить дело, свалив вину за инцидент с янычарами на солдат-мушкетеров, прибывших в Валахию из Польши и Трансильвании, и писал султану, что именно эти «чужаки» были повинны в гибели султанских янычар и что сам он якобы с трудом спасся от них122.

Однако все эти объяснения не удовлетворили султана. Войско готовилось к выступлению в Валахию. Придворным солдатам капыкулу было выдано очередное жалованье за три месяца, при этом казна едва справилась с этой выплатой при помощи заема на сумму 25 юков акче (2.5 млн. акче)123. Одновременно янычарский ага Йемишчи Хасан подал султану прошение разрешить янычарам, занятым в военной кампании против Габсбургов, зимовать в Стамбуле, а не в Румелии, где, по его словам, ощущалась острая нехватка продовольствия и царила всеобщая дороговизна. Собственно, большая часть янычар уже находилась в Стамбуле, сбежав в столицу на зиму без всякого разрешения124.

Начало 1595 г. ознаменовалось смертью султана Мурада III. 27 января 1595 г. на османский престол вступил его двадцативосьмилетний сын Мехмед (Мехмед III), срочно прибывший в столицу из Манисы. Смена правителя вызвала к жизни целый ряд административных перестановок и принесла придворному войску традиционный коронационный бахшиш. Деньги были выданы из личной казны султана — государственная казна была пуста. Янычарам досталось 55 кисе золотых монет (в кисе было по 10 тыс. монет), которые были высланы в резиденцию янычарского аги125. Эту сумму называет в своем труде Мустафа Селяники. Мустафа Али упоминает большую цифру. По его сообщению, во время интронизации янычарам было выдано 66 кисе золотых монет. Скорее всего, это более точная цифра, так как Мустафа Али в это время занимал пост янычарского кя-тиба126. Значительные суммы получили высшие офицеры янычарского корпуса: янычарский ага — 100 тыс. акче (в переводе с золотой монеты на серебряную), секбанбаши — 30 тыс. акче, загарджи — по 3 тыс. акче и т. д. Сам Мустафа Али как казначей янычарского корпуса получил 9 тыс. акче, а также почетное платье, оставшись таким подарком весьма недовольным. По его мнению, а он всегда ценил себя, свою службу и мнение очень высоко, ему как человеку, некогда исполнявшему обязанности дефтердаров Багдада и Эрзерума, полагалось гораздо больше. Он не постеснялся сообщить об этом новому султану и получил вместо 9 тыс. 50 тыс. акче127. Мехмед III оплатил из личной султанской казны также все долги, которые числились за его умершим отцом. В связи с восшествием на престол нового султана на янычарскую службу было зачислено 1270 новичков, служивших до того в корпусе аджеми огланов128.