Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян

Однако смена командующего не принесла желанного успеха турецкому оружию, как не помогла и посылка в Румелию тысячи сирийских янычар. Лишь в августе 1595 г. новый сердар Синан-паша смог переправиться с войском через Дунай и направился по дороге в сторону Бухареста. На всем протяжении своего пути турецкое войско подвергалось неожиданным нападениям вооруженных огнестрельным оружием всадников Михая. Отражение этих атак, предпринимаемых из засад, и особенно преследование атакующих, затруднялось тем, что путь пролегал через сильно заболоченные или лесистые области. В условиях партизанских действий противника турки не имели возможности в полной мере задействовать свою конницу и использовать артиллерийский огонь. Во время одного из преследований неприятеля погиб в болоте румелийский бейлербей, был ранен Сатырджи Мехмед-паша, которого собирались назначить бейлербеем Валахии. Едва не погиб в болотной трясине и сам сердар Синан-паша, свалившийся с лошади138.

Несмотря на все эти трудности и потери, турецкая армия вступила наконец в Бухарест, который не оказал ей сопротивления. Синан-паша немедленно отдал приказ о совершении набегов на окрестные земли с целью «подкормить» войско и устрашить население. Затем турецкая армия двинулась в сторону Тырговиште и, войдя в город, осталась там на целый месяц. Здесь было решено поставить турецкий гарнизон под началом нескольких санджакбеев, в том числе санджакбеев Кю-стендила и Дельвины. Однако у последних не было никакого желания оставаться в глубине вражеской территории в составе гарнизона. Ибрахим Печеви пишет, что беи албанских Авло-ньи (алб. Влёра) и Дельвины просили Синан-пашу, албанца по происхождению, освободить их от этой службы и получили на это его согласие. Это вызвало недовольство сипахи Кюстен-дила, заявивших, что и они не останутся в Тырговиште. Синан-паша отдал приказ казнить бунтовщиков. Палачами было предложено выступить придворным сипахи. За это им обещали передать тимары и зеаметы, принадлежащие казнимым. Однако сипахи отказались выполнять этот приказ, а кюстендильцы так и не согласились составить гарнизон Тырговиште. Сердар был вынужден смириться. Во время возвращения из Валахии турецкая армия вновь подверглась неожиданным нападениям солдат Михая. Валашский воевода действовал с помощью небольших отрядов (в несколько сот человек), устраивавших засады в болотистых и лесистых местах. Во время одного из таких нападений румелийская конница, состоявшая из пяти-шести тысяч всадников, попыталась преследовать отряд неприятеля в триста человек, но вернулась назад со многими ранеными, потеряв во время этого рейда также много убитых139. Конница Михая имела огнестрельное оружие и умело им пользовалась. Турецкие же всадники сражались по старинке, имея при себе лишь холодное оружие, которое не имели возможности применить из-за плотного огня противника. Вскоре Синан-паша получил известие о гибели оставленного в Тырговиште турецкого гарнизона. Еще одна неприятность ждала турецкую армию при переправе через Дунай. Нападение воинов Сигизмунда Батория и Михая у моста через Дунай вызвало среди турок такую панику, что, побросав пушки и боевое снаряжение, они в невероятной спешке и давке начали перебираться на другой берег реки140. При этом значительная часть турецкой армии погибла.

Это была бесславная кампания. В августе — октябре 1595 г. трансильванское войско под руководством Дьёрдя Борбея, пользуясь отсутствием турецкой армии в Венгрии, освободило от турок 13 пограничных пунктов на линии Марош (Мурешул) — Липпа. В октябре 1595 г., как уже указывалось, турки потерпели поражение у Джурджево141. Воспользовавшись тем, что они увели свою армию в Валахию, австрийцы начали осаждать Эстергом (в конце августа 1595 г.), который защищали воины нескольких турецких бейлербеев. На помощь им был послан сын Синан-паши, действовавший исключительно неумело и трусливо. Его воины, не добившись успеха, во время возвращения в Буду, подверглись внезапному нападению неприятеля и были почти полностью перебиты. Что касается Эстергома, то турки были вынуждены сдать крепость в сентябре 1595 г. Вошедшие в город австрийцы первым делом разрушили все сооруженные здесь турками мечети142.

Венгрия стала местом гибели нескольких турецких бейлербеев, принявших участие в войне с Габсбургами143. Впервые было нанесено несколько болезненных ударов по утвердившемуся среди турок представлению о непобедимости мусульманского оружия. Мехмед III предпринимал энергичные и непривычные для султанов меры по отправке в армию всех уклоняющихся от похода. По городу шел розыск «уклонистов». Найдя, их либо снимали с жалованья, либо отправляли в поход. Вынужденные отправиться к театру военных действий, в ответ они платили бесчинствами и разбоем по пути следования144. Султан и его окружение по-прежнему полагали, что военные неуспехи объясняются лишь недостаточной численностью войска и нехваткой денег для выплаты ему жалованья. К границам мешками начали высылаться золотые и серебряные монеты, чтобы исправно платить войску. Однако это мало помогало да и не могло помочь в полной мере. Дело было не в плохой материальной обеспеченности турецкого войска или его малой численности, а в неумении воевать по-новому, в утрате воинской дисциплины и, ввиду частых поражений, нежелании выполнять военные обязанности. Безнаказанность и слабость власти порождали еще больший хаос и военное бессилие.

Сдача турецким гарнизоном Эстергома заставила Мехмеда III отправить в Венгрию новое войско под командованием везира Чагала Синан-паши. Эта смена командующего, однако, породила в войске пересуды о том, почему сам султан не желает встать во главе своей армии. Когда янычарский ага Йемишчи Хасан в полковой мечети Орта джами призвал своих янычар выступить в поход, в ответ они пожелали узнать, почему во главе войска не встает сам султан. При этом они ссылались на пример старого и больного султана Сулеймана, который, пусть и в повозке, но все же лично возглавил поход в Венгрию. Янычарский ага затруднился с ответом, а уже на следующий день, явившись в диван, янычары выразили свое неудовольствие по поводу неучастия Мехмеда III в военной кампании, в знак чего отказались есть приготовленную для них традиционную похлебку.

Настроение представителей религиозного авторитета в столице также оставляло желать лучшего. После того как в мечети Сулейманийе ваиз (проповедник) прочитал привычные толкования Корана и хадисы — предания о словах и деяниях Мухаммада, один из присутствовавших в мечети улемов начал горячо говорить о том, что султан уклоняется от похода за веру в то время, когда «неверные захватывают жен мусульман». Он обвинил ваиза в отсутствии у него истинной веры и призвал мусульман к сопротивлению. Огромная толпа наэлектризованных его речью верующих двинулась из мечети к резиденции шейхульислама, возбуждая, по словам Мустафы Селяники, любопытство горожан и «насмешки неверных». Явившись к дому главного муфтия, толпа потребовала издания фетвы относительно тех, кто уклоняется от участия в походе. Шейхульислам был полностью блокирован в своем доме и был вынужден издать фетву, призывающую султана употребить все меры для укрепления мусульманского войска145.

Кажется, это было первое в Османском государстве массовое выступление, призывающее к «защите мусульманского отечества». Неудачи турецкого оружия заставляли турок вспомнить героические времена успешных войн за веру (газа) и призывать к их возрождению. Превосходство ислама, мусульман над неверными, представлялось само собой разумеющимся. Между тем впервые в османской истории «теория» вступала в противоречие с практикой. Ислам в лице турецкой армии терпел поражения и чувствовал себя униженным.