Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян

Описывая случившееся затем поражение турок, Ибрахим Печеви пишет о неопытности большей части турецких воинов, еще «не нюхавших пороха»93. Однако дело было не в этом. Турецкое войско, вступившее в сражение с неприятелем, в очередной раз столкнулось с новыми для себя европейскими тактическими приемами ведения боя. Сформировав в XVI в. новую пехоту с новым огнестрельным оружием крупного и мелкого

калибра, а также тяжелую и легкую конницу, европейцы очень скоро научились комбинировать их в разных боевых обстоятельствах с учетом условий местности. Европейская пехота была организована в тактические единицы. То же самое произошло и с конницей, которая выстраивалась на поле боя в густые глубокие колонны эскадронами. И те и другие тактические единицы умели действовать слаженно и сообща. Европейцы специально обучали своих солдат строевому делу. Европейское построение кавалерии в XVI в. становилось целой наукой. Выстроившиеся в глубокие колонны всадники, продвигавшиеся медленным аллюром или ожидавшие противника стоя на месте, умело пользовались (кремневыми) пистолетами94. Многое оказалось новым и неожиданным для турок, более двух десятилетий не воевавших на европейском театре военных действий. Военная наука европейцев продвинулась значительно вперед. Европейская кавалерия подчинялась тактическому руководству и перед ней ставилась задача рассеивать пехоту (так она поступала с янычарами) и топтать ее лошадьми. Определялись и другие задачи — лишать янычар возможности передвижения с помощью атаки с двух флангов. Разделившаяся на эскадроны конница европейцев теперь умела атаковать с разных и неожиданных для противника сторон. Европейская пехота, также разделенная на подвижные, маневренные и легко управляемые в бою тактические единицы, легко перемещалась в ходе боя на нужное место95. Подобной науки построения и ведения боя у турок не существовало. Традиционное построение, окружение с флангов, иногда засада — вот тот ограниченный набор тактических средств, которыми пользовались османы. Все это было досконально известно европейцам. Недостаточное искусство владение индивидуальным огнестрельным оружием (при традиционно высоком уровне владения холодным) являлось серьезным недостатком турецкой армии, не задумывавшейся о необходимости введения каких-либо новшеств.

Именно с глубокими колоннами кавалерии, продвигавшейся навстречу противнику медленным аллюром, столкнулись турки под Вишеградом 3 ноября 1593 г. и потерпели полное поражение. Участвовавшие в бою янычары были смяты, рассеяны и затоптаны лошадьми. Как пишет Мустафа Али, на поле боя взору янычарского кетхюда-бея предстали втоптанные в грязь, раздавленные и окровавленные тела янычар96. Число погибших среди них было весьма значительным. В то же самое время атаки турецкой конницы захлебнулись под огнем кавалерии противника97. Эта был полный и позорный разгром, вызвавший гнев у оставшихся в живых янычар и придворных сипахи. Часть из них (ветераны иранской кампании) отправилась в Стамбул, самовольно покинув театр военных действий. На совете, специально созванном в столице для заслушивания их претензий, янычары, по-своему осмысляя причины поражения, потребовали лучшего материального обеспечения похода, который, что им бросилось в глаза, не был похож на иранскую кампанию. Присоединившиеся к янычарам сипахи жаловались при этом на действия сердара Синан-паши, который принуждал их делать то, чего они прежде не делали. Говорилось и о враждебном отношении к зимующему турецкому войску местного населения (по мнению жалобщиков — несправедливому). Вполне разумно говорилось о том, что за 30 лет отсутствия войн с европейцами турецкая армия утратила навыки борьбы с «неверными». Очевидно, что турки отдавали себе отчет в том, что столкнулись в Венгрии с новыми для себя военными приемами европейцев. Янычары, потерявшие под Вишеградом помимо высших своих офицеров — янычарского кетхюда-бея и загарджи-баши — также множество своих рядовых товарищей, обвинили сердара Синан-пашу в том, что, тот, докладывая о случившемся в Стамбул, совершенно несправедливо полагал, будто янычары плохо действовали в бою.

Почти одновременно с янычарами в Стамбул прибыло донесение от самого Синан-паши, который жаловался султану на бросивших его янычар. Он сообщал, что их уход вынудил его записать в пехотное войско 6 тыс. новичков, отправленных охранять крепости Буды, Эстергома и Хотвана. Синан-паша предупреждал, что новоявленное «босяцкое» воинство не сумеет оказать должного отпора врагу, так как записавшиеся на военную службу имеют одну цель — заполучить приличное платье и боевые доспехи98.

Победа австрийцев при Вишеграде осенью 1593 г. оказалась не единственным их успехом. В зимний период 1593/1594 г. им удалось захватить несколько населенных пунктов, изгнав оттуда турецкие гарнизоны99. Все это было крайне непривычно для турок: противник действовал в зимних условиях, под носом у сердара, беспомощно сидевшего в Белграде. Самым позорным было то, что некоторые небольшие крепости турки оставляли без боя, обращаясь в бегство100.

В феврале 1594 г. султан отдал приказ янычарскому аге Мехмеду выступить со столичными янычарами в Белград для соединения с войском Синана. Ситуация была не из простых. По традиции, сам янычарский ага выступал в поход лишь в том случае, если его возглавлял лично султан. Налицо было ее нарушение. Мурад вовсе не собирался возглавлять свое войско, однако отправлял к театру военных действий главу янычарского корпуса. На срочно созванном в связи с этим совете янычары решительно воспротивились такому решению. Они заявили, что оно противоречит традиции и что они выступят в поход лишь в том случае, если поход возглавит сам султан — да и то только если им выплатят бахшиш. Свои требования янычары изложили на бумаге, подбросив ее в свою полковую мечеть Орта джами. Однако на этот раз их требования не были выполнены и янычарам пришлось подчиниться. Они даже, согласно указу султана, провели на Ок мейданы тренировочные стрельбы из ружей101.

Внешне подчинившись, янычары тем не менее не спешили выступить из Стамбула. Стояла зима и передвижение по дорогам представляло для янычарской пехоты известные трудности. Кроме того — и это было главным — янычары ожидали выплаты задолженного им жалованья. Казна была пуста и не справлялась со своими финансовыми обязательствами. Лишь после прибытия авариза (чрезвычайных налогов) из Сиваса и Мараша в конце февраля 1594 г. правительство смогло выплатить жалованье войску. Дефицит казны был столь велик, что экипажи морских судов по году не могли получить денежного содержания, на что жаловался капудан-паша (адмирал турецкого флота). Турецкие капитаны кораблей и моряки отказывались служить на судах, и огромный турецкий флот был парализован. Чтобы исправить положение, Мурад III распорядился выдать экипажам деньги из своей личной казны102.

Между тем сердар Синан-паша также не имел денег, чтобы выплачивать жалованье войску. Прекрасно понимая, чем это грозит, он пошел на экстраординарный шаг, прося у султана разрешения заложить свои собственные поместья (мюльки) и вакуфы как обеспечение под заем в 500 юков акче, которые он намеревался пустить на выплату жалованья.

Мурад на это согласия не дал. Вместо этого он отправил в Румелию придворного капыджи-баши (начальника дворцовой стражи) Йемишчи Хасан-агу в сопровождении 40 капыджиев для взимания налоговых недоимок. Полученные деньги должны были пойти на выплату жалованья войску103.