Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян

Столь необходимая для престижа султанской власти победа была одержана и Мехдеду III лишь оставалось с триумфом возвратиться в Стамбул. Однако турецкую армию ожидало крупное и непредвиденное испытание. Объединенное войско Сигизмунда Батория, князя Трансильвании, и императора Рудольфа попыталось нанести удар по выступившей из Эгера турецкой армии.

Турецкие армейские лазутчики вовремя узнали о готовящемся нападении. Было принято решение направить в сторону предполагаемого местонахождения противника отряды сипахи и придворную конницу — численностью в 15 тыс. человек — под командованием везира Джафер-паши. Однако Джафер-паша, зная о значительном численном превосходстве противника, выразил несогласие с готовящейся операцией, которая грозила туркам неминуемым поражением. Султанское окружение сочло это пустой отговоркой. Впрочем, в помощь Джафер-паше было придано войско под началом только что назначенного на пост румелийского бейлербея Вели-паши (ранее бывшего янычарским агой).

Джафер-паша и Вели-паша подчинились приказу и, взяв с собой 30 пушек, во главе сипахийской конницы отправились навстречу неприятелю. Приблизившись к построившемуся для боя войску христиан, турки, как и ожидал их командующий, увидели перед собой значительно превосходившие их в численности силы. Ибрахим Печеви, подробно описывающий состоявшееся сражение, как представляется, дает верное изображение той новой европейской тактики кавалерийского боя, которая теперь помогала европейцам одерживать победы над знаменитой турецкой конницей, ничего не менявшей в традиционной тактике боя. Австро-венгерская кавалерия была построена густыми глубокими колоннами, создававшими к тому же впечатление ее большой численности. Отряды кавалеристов двигались навстречу турецким всадникам медленным аллюром вооруженные ручным огнестрельным оружием. Османский хронист Ибрахим Печеви образно пишет, что противник «двигался навстречу Джафер-паше таким образом, что и горы бы не смогли выдержать и остаться на своем месте». В результате произошедшего боя все воины Джафер-паши были рассеяны и разбиты, и остатки турецкой конницы были вынуждены вернуться к месту расположения остальной части турецкой армии. Артиллерия турок оказалась в бою малоэффективной и вместе с боеприпасами была брошена на поле сражения, оказавшись в руках врага194.

Мехмед III, предприняв «кадровые перестановки» и поставив во главе румелийского войска Хасан-пашу, приказал ему выступить против австро-венгерского войска. Однако вскоре приказ был отменен — всем было велено оставаться на месте и, выставив караулы, ожидать подхода противника. Разведка доносила, что войско неприятеля, чрезвычайно большое по численности, через день-два прибудет к месту расположения турецкой армии. Время позволило туркам занять удобное для дачи генерального сражения место и построить войско в боевые порядки.

26 октября 1596 г. близ венгерского города Мезёкерестеше началось ставшее знаменитым сражение двух армий. Турки начали бой первыми, и сразу же обнаружилась засада противника, устроенная им в развалинах церкви, где были установлены пушки и размещены вооруженные мушкетами солдаты. Ибрахим Печеви пишет, что христиане использовали артиллерию большой дальности. Одно из ядер пролетело над головами колонны, в которой находился сам султан Мехмед III. Это заставило его ретироваться и разместиться в установленном далеко позади турецкого войска шатре своего придворного мютефер-рика Юнус-аги. Мушкетеры и пушкари, первоначально засевшие в развалинах церкви, во время боя незаметно для турок перебрались по болоту, которое турки сочли непроходимым, к слабо охраняемому флангу турецкой армии и открыли по нему огонь. Это заставило турок бросить сюда конницу Чагала Синан-паши и конницу татар, которая попала под артиллерийский и мушкетный огонь и была перебита. Бой продолжался до наступления сумерек, и лишь к вечеру, когда пошел дождь, был дан отбой. Противники разошлись, не выявив победителя.

Наутро бой возобновился. Турки направили теперь свое внимание на развалины церкви, однако, прорвавшись к ней, обнаружили, что она пуста. Противник уже давно успел передислоцироваться и вел пушечный огонь, не подпуская к себе турецкую кавалерию. Наконец христиане пошли в атаку. В ней слаженно участвовали как вооруженная мушкетами пехота, так и конница, также вооруженная огнестрельным оружием. Под их натиском турецкая пехота и конница были смяты, и противник устремился к той части войска, под прикрытием которой находилась ставка султана. Атаке подверглись румелийские сипахи во главе с Хасан-пашой, которые не смогли оказать сопротивления атакующим, рвущимся к месту, где в окружении своих телохранителей находился Мехмед III. При этом противник не забывал на ходу грабить турецкое имущество и багаж. В бой с прорвавшимися солдатами неприятеля были вынуждены вступить несшие охрану султанской ставки янычары и придворные сипахи. Между тем некоторым из наступавших удалось добраться до места, где находились сундуки с турецкой казной. Обнаружив их, они вскочили на них и предались веселой пляске, которую имел возможность наблюдать сам Мехмед III и находившийся при нем его духовный наставник Саадэддин.

Султаном овладел страх, он стал проявлять видимые признаки беспокойства, и Саадэддин принялся успокаивать Мехмеда, убеждая его, что это еще не конец сражения и что следует положиться на помощь и волю Аллаха. Османские хронисты приводят и иные версии поведения Мехмеда III в возникшей ситуации, но все они говорят о большой угрозе, которой подверглась тогда жизнь султана. Обратились в бегство, бросив Мехмеда, султанские ич огланы (пажи), увлекая за собой людей из охраны. Остававшиеся при нем слуги — ашчи, деведжи и другие, — вооружившись топорами, ножами и другими подручными средствами напали на проникших в войсковой лагерь солдат неприятеля и сумели их отогнать. На поле боя, где разворачивались основные события, туркам все же удалось переломить ситуацию в свою пользу, предприняв удачную атаку, и в конце концов одержать победу над противником195.

Очень подробно описавший ход этого сражения Мюнеджим-баши приводит дополнительные детали событий, сообщая, что Мехмед III, увидевший прорвавшихся к сундукам с казной солдат неприятеля, облачился в «плащ Пророка», положил себе на колени «меч Пророка» и горячо молил Всевышнего о спасении. Согласно рассказу хрониста, нападению подвергся и сам шатер султана, который были вынуждены защищать его личные слуги196.

Несмотря на одержанную турками победу, 30 тыс. участвовавших в сражении при Мезёкерестеше турецких сипахи, обратившихся в бегство и покинувших поля боя, ясно указывали на проявленное военно-тактическое превосходство армии противника, которое воочию мог наблюдать сам турецкий султан Мехмед III. Назначенный им за заслуги в бою великим везиром Чагала-заде Синан-паша немедленно объявил об отобрании дирликов (тимаров и зеаметов) у дезертировавших197. Уже на следующий день после сражения новый великий везир произвел проверку-йоклама всего состава войска. Во время этой проверки, проходившей в течение трех дней в присутствии самого Синан-паши, было выявлено 30 тыс. отсутствующих и казнено несколько человек. Имущество дезертиров было конфисковано. Вслед за бежавшими с поля боя был тотчас же послан указ об их казни и конфискации имущества в местах их жительства198. Следует заметить, что дезертирство в турецкой армии началось сразу же после захвата Эгера. Не ожидая, что предполагаются еще какие-то военные действия, войско покидали тысячи. Мустафа Селяники пишет, что захваченные «языки» сообщали, что австро-венгерское войско приняло решение дать бой армии противника, узнав о массовом уходе с театра военных действий турецких сипахи199.