Селянин - Altupi

class="p">Лариса потянулась за бутылкой, разлила по полной обоим. Они молча чокнулись. Кирилл дождался, когда Лариса начнёт пить, пригубил и поставил за вазу. Она выпила, поморщилась и быстрее засунула в рот лимон. Зажмурилась ещё сильнее.

— Ты не прав, Кирилл, — жуя, сообщила банкирша. — Егорке со мной хорошо. Я опытная женщина, знаю, как сделать мужчине хорошо.

Кирилл сложил руки на груди, хмыкнул. Где же ей опыта набираться, если её трахать никто не хочет? Также вспомнилось, как он сам ей втирал по приезду про свою опытность, когда в альфонсы напроситься хотел.

— И как у вас всё началось? — спросил он со скептицизмом.

— Как? — Лариса, вращая глазами, повертела головой, заглотила ещё дольку лимона. — Как? Хороший вопрос… Егору нужна была ласка. Он был один, совершенно потерянный, замученный. Мальчик совсем ещё, а такая ноша свалилась…

— Ясно, и ты воспользовалась, — резюмировал Кирилл.

Ревность в красках рисовала, как банкирша с Егором оказались в опасной близости, например, после того как он полил ей грядки с морковкой. Как она «случайно» оголила бедро или зад, а у оголодавшего мальчика от этого «ню», даже женского, вскочил, как солдат, и понеслось!.. Кирилл Ларисе все свои картинки из воображения пересказал, а она кивком подтвердила и взялась за бутылку. Налила себе, поискала чуть окосевшим взглядом его стакан, но он показал свой полный.

— Мухлюешь, Кирюша. Пей до дна. За Егора! Чтобы у него всё хорошо было!

За этот тост Калякину пришлось выпить. Он ощутил, что уставший за день организм перестаёт сопротивляться алкоголю и налёг на закуску. С сытной едой, как известно, пьянеешь меньше. А то Егор, чего гляди, пьяного в дом не пустит. Нехорошо, конечно, с ним так поступать.

— Надо Егора предупредить, что я здесь, — сказал Кирилл. — Позвони, предупреди, пожалуйста, а то я свой смартфон даже не заряжаю, не хочу ни с кем говорить.

— Сейчас, сейчас позвоню, — пообещала Лариса, снова наполняя стаканы. — Я ведь не просто так с ним, Кирилл… Я ведь люблю его.

Калякин не сразу понял. Когда понял, разозлился, потом рассмеялся:

— Любишь? Хорошая же любовь у тебя! Ты не любишь его, ты замучить его хочешь! У него своих дел по горло, а ты ещё на себя батрачить заставляешь! Дров наколи, грядки полей, воды натаскай! У тебя денег полно, чтобы людей нанять! Да не только себе, а и ему чтобы дров накололи! Вот это была бы любовь, а так ты его деньгами приманиваешь и вынуждаешь с тобой спать.

— Нет, я его люблю! А ты что знаешь о любви, мажорчик городской? — Лариса одним махом опрокинула в горло стопку, зажмурилась и, открыв глаза, продолжила спор. А это был спор, а не ругань. — Я в деревне круглый год живу, чтобы его видеть. У меня три квартиры в разных городах есть, а я из-за него в глухомани без газа и воды сижу, километры по бездорожью каждый день наматываю, причины для родни и знакомых выдумывать устала, почему сюда еду. Люблю я его, дня без него не могу! Он мне всю душу вымотал своей красотой, вот веришь?

— Верю, — не стал врать Кирилл. Насчёт красоты Егора, которая выпивает все силы, он был с ней полностью согласен.

— Я ему предлагала жениться, свадьбу сыграть, чтобы мы одной семьёй стали…

По спине Кирилла пробежал мороз, голос стал замогильным:

— Он отказал?

— Конечно, отказал! — Лариса налила себе и кивнула на его стакан. — Пей уже!

Кирилл выпил. История его потрясла.

— В сексе он мне не отказывает, — продолжила банкирша, опустив лоб на тыльную сторону ладони. — Раз или два в месяц бывает. Он страстный и ласковый, но отстранённый.

— Конечно, он же гей! — вскричал, подпрыгнув на стуле, Кирилл. Ещё хотел добавить: «А ты старая жирная сучка», да промолчал. Радовался её горю и тому, что в их сексуальной жизни всё нормально.

— А теперь ты появился, — проговорила Лариса, будто вообще его не слышала. — И с каких это пор ты стал геем? Я помню, как ты их ненавидел и как ко мне в дом ломился. Что тебе от Егора надо?

Ситуация снова шла к конфликту. Ну и пусть. Насрать.

— Мне Егор нужен. Я люблю его. И спасибо за угощение, я пойду к нему. — Кирилл поднялся, но Лариса ухватила его за футболку. Подол её халата к этому времени задрался к промежности.

— Не уходи, рано ещё, посидим. Не будем больше про Егора. Ты о себе рассказать обещал.

Кирилл посмотрел на её гладкие бёдра — у Егора-то ноги волосатые, как у любого мужика. Посмотрел на тарелки, где не уменьшилось вкусностей. Посмотрел в окно на догорающее над садом алое солнце. Андрей видел, с кем он стоит, догадаются, куда ушёл.

— Всё же мне пора.

— Вот никакой из тебя собутыльник, — всплеснула руками Лариса, расстроилась, затем понимающе улыбнулась. — Ладно, проверку прошёл. Думала опоить тебя и Егору показать, но ты и вправду исправился. Молодчина. — Она хитро погрозила пальцем. — Ладно, посиди ещё пять минут. Я денег Егору передам, а то вчера как-то недосуг было, он быстро удрал. Подождёшь?

— Ради такого подожду. Недолго только.

— Пять минут, — ткнув в него пальцем, пообещала Лариса и вышла за дверь. Кирилл снова сел, разглядывал безделушки — домовят, искусственные фрукты, которые не отличались от настоящих, парусники на картинах, узор на деревянных панелях. В желудке было хорошо, тепло, алкоголь гулял по крови, в голове слабо шумело. После вкалывания весь день напролёт сидеть на стуле и ничего не делать уже было счастьем. Подлым счастьем, потому что Егор продолжает вкалывать, может, ищет его, беспокоится. Но вставать и идти было лениво, сейчас бы спать завалиться. А обещал ведь Егору минет.

Лариса проскользнула в кухню, прикрыла за собой дверь.

— На, держи, передай Егору, — она протянула зеленоватую тысячную бумажку.

Кирилл взял, повертел.

— Это тоже проверка на вшивость? Не волнуйся, я ему передам, мне чужое не нужно.

— Чувство юмора у тебя тоже отменное, — похвалила Лариса и села на прежнее место, как-то странно прикрывая одной рукой грудь, будто пуговицы оторвались. — Ну что, остаёшься или на посошок?

— Не, я пойду, поздно уже.

— Посошок — это святое! — Лариса снова не дала ему встать. На