Держи меня крепче - Сьюзен Льюис

Бутс!

Наверняка Хло могла бы порассказать кучу историй о своем Бутсе. Ведь он тоже часть ее небольшого прошлого. Но это в данном случае и неважно! Главное – что впервые из уст ребенка вырвалось что-то другое, помимо сакраментального «Хочу к мамочке!». Плюс теперь Кэрри тоже может называть любимую игрушку Хло по имени.

Второй маленький эксперимент, который она учинила, пока не закончился. Он еще длился и на сей момент не принес никаких обнадеживающих результатов. Но недаром любимый девиз Кэрри: Всему свое время. А с учетом того, что девочка пробудет у нее еще довольно долгое время, торопиться она не станет. В таком деликатном деле спешка не нужна.

– М-м-да! – задумчиво прокомментировал Энтони, закончив чтение с таким выражением лица, что Шарлотте даже захотелось рассмеяться. Экая же она, право, тупица, ни на что не годная! – И это все?

– Пока все! – ответила она, стараясь говорить как можно многозначительнее. Дескать, у нее в запасе есть еще много всякого, что при желании она может сказать и рассказать. Впрочем, работая над текстом заявления, она и правда старалась не пропустить ни одной существенной детали, могущей помочь потенциальному читателю сего документа понять ее мотивы. Ей хотелось, чтобы ее не просто поняли, но и простили за то, что она забрала Хло. Надо сказать, что изложить все внятно на бумаге оказалось совсем не так просто, как это ей рисовалось поначалу.

Она принялась путано объяснять свои проблемы Энтони. Тот, внимательно выслушав ее, коротко обронил:

– Понятно! То есть вы решили сделать за меня мою работу. Очень мило с вашей стороны! Но это совсем не обязательно!

– Просто я хотела, чтобы мое заявление было искренним. Важно, чтобы в нем чувствовалось биение человеческого сердца.

Он бросил на нее многозначительный взгляд.

– То есть вы полагаете, что такое явление, как биение человеческого сердца, лично мне не знакомо, да? – саркастически спросил он.

На сей раз Шарлотта уже не смогла удержаться от смеха.

– Что вы! Я совсем не это имела в виду! – горячо заверила она его. – Я только хотела донести до вас как можно полнее, честнее и откровеннее все, что было на самом деле. Думала, это поможет вам лучше понять мои мотивы, все то, что толкнуло меня на преступление. Но в любом случае для вас это совсем не тот уровень проблемы! Пусть моим заявлением лучше займется Ким.

– Что ж, если вы так считаете, то я с превеликим удовольствием уступлю эту честь ей! Но поскольку я уже здесь, а весь ваш текст пока укладывается всего лишь в каких-то десять строк, то предлагаю вам свою помощь. На совершенно бескорыстных началах. Ну, так как?

Кто же в здравом уме и в твердой памяти станет отказываться от такой высококвалифицированной помощи? Шарлотта прекрасно понимала, как ей крупно повезло. Но понимала она и другое. И это другое пугало, от него голова шла кругом. Энтони свалился как снег на голову где-то около часа тому назад, но не прошло и пяти минут, как у нее возникло стойкое чувство, что он все время был рядом с ней. Просто отлучался куда-то на время, а потом снова возвращался. Дай бог, чтобы это не было самообманом, думала она, но нет! Не похоже! Всю неделю она чувствовала себя страшно одинокой. И по мере того как все острее ощущалось собственное одиночество, все реальнее становилась в ее воображении перспектива закончить свои дни в тюрьме. И никогда больше не увидеть Хло!

– Так я жду ответа! – требовательно повторил Энтони.

– Я не смогу написать и слова, если вы станете контролировать меня и все время заглядывать через плечо, – честно призналась Шарлотта.

– Хорошо! Не хотите писать, так расскажите мне! Расскажите, как все было на самом деле. Я запишу все на диктофон, а позднее мы воспроизведем ваш рассказ на бумаге. Только и всего.

Шарлотта нахмурилась. Но Энтони уже уселся в кресло, вытянул перед собой длинные ноги, потом сложил на груди руки, всем своим видом демонстрируя, что вот теперь он готов слушать до бесконечности.

– С вами не так просто говорить о личном, – начала она.

– Глупости! Я самый лучший и самый внимательный слушатель на свете. Скоро вы в этом сами убедитесь!

И она снова рассмеялась. Ну как не рассмеяться таким шуточкам, произносимым на полном серьезе?

– Хорошо! Но только я пойду приготовлю нам по чашечке кофе. Заодно и с мыслями соберусь! – заторопилась она на кухню, опасаясь, что Энтони начнет возражать.

Но он лишь согласно кивнул головой.

– О’кей! Вполне разумное предложение! Вообще-то я умираю с голоду. Что, если я схожу в магазин и прикуплю кое-что на бутерброды? Ветчина, сыр, яйца, цыпленок… Что еще?

– Если вы пойдете в тот гастроном, который на углу, то прихватите еще пачку моцареллы и помидоры.

– Хорошо! Туда я и пойду! Что-нибудь еще?

– Нет, больше ничего не надо! Спасибо!

Какое-то время после того, как за Энтони захлопнулась входная дверь, Шарлотта молча стояла посреди комнаты, словно привыкая к новому для себя состоянию. Ей хотелось как можно полнее насладиться той радостью, можно сказать, тем счастьем, которыми обернулось его появление у нее в квартире. С той самой минуты, как она услышала его голос по домофону, все ее прежние страхи, истерзавшие душу, измотавшие физически, преследовавшие ее постоянно и везде, вдруг мгновенно ужались в своих размерах и превратились в тени, случайно забредшие в ее жилище. Рядом с Энтони Шарлотта снова почувствовала себя сильным, уверенным в себе человеком, готовым к любым испытаниям. Нет, все эти зловещие тени не посмеют вернуться к ней вновь, размышляла она, отправляясь на кухню. Что из того, что его пока здесь нет? Да он уже давно незримо присутствует в ее мыслях, в ее сердце, в ее жизни наконец.

А вообще-то минувшая неделя была во многих отношениях странной. Время то летело как стрела, пущенная чьей-то неведомой рукой, то едва тащилось, цепляясь за каждую минуту. А порой казалось, что оно и вовсе стоит на месте. Удивительно, но факт! Самым ярким событием дня стали ее ежедневные пешие прогулки до полицейского участка и обратно, где она обязана была отмечаться, в соответствии с условиями своего освобождения под залог. Двадцать минут туда, двадцать минут назад. Красота! По дороге встречались и знакомые, но она всегда старательно делала вид, что не замечает их. Не хотелось ставить людей в неудобное положение. Хотят, пусть сами подходят и заговаривают первыми. Некоторые так и делали. Одни желали ей всего доброго, вызывались помочь, предлагали свои номера телефонов, чтобы она в случае чего могла позвонить им. Другие старательно отводили глаза в сторону, тоже делая вид, что они ее не заметили. Третьи же, заметив ее, демонстративно переходили на другую сторону улицы, чтобы не столкнуться носом к носу.

«Неужели эта женщина с коляской, торопливо перебегающая улицу, думает, что я сейчас украду ее младенца», – уныло размышляла Шарлотта.