Король Зимы - Бернард Корнуэлл

Я тоже надвинул шлем поглубже на голову, застегнул ремни под подбородком и, облаченный в военный наряд моего лорда, направился к моим копьеносцам. Вдруг навстречу мне из сомкнутого ряда вышел один из солдат.

— Помнишь меня, лорд? — спросил он.

В первое мгновение я подумал, что он спутал меня с Артуром, и откинул кожаное забрало, чтобы он мог видеть мое лицо. И тут я узнал его. Это был Гриффид, капитан Овейна и тот самый человек, который пытался убить меня в Линдинисе.

— Гриффид ап Аннан, — приветствовал я его.

— Между нами стояла кровная вражда, лорд. — Он упал на колени. — Прости меня.

Я поднял его на ноги и обнял. Борода его поседела, но он был тем же долговязым, тощим и угрюмым человеком, которого я знал прежде.

— Моя душа открыта тебе, — сказал я.

— И моя, лорд, — горячо откликнулся Гриффид.

— Майнак! — узнал я другого моего товарища. — Ты простил меня?

— А надо ли что-нибудь прощать, лорд? — смущенно помялся он.

— Верно, прощать нечего, — согласился я. — Никакая клятва и не была нарушена.

Майнак шагнул вперед и обнял меня.

— Как ты жил? — спросил я Гриффида.

— Много дрался, лорд. По большей части с саксами Кердика. Посмотрим сегодня, каковы нынешние ублюдки. Только вот одно... — Он замялся.

— Ну? — подтолкнул я его.

— Она отпустит наши души, лорд? — спросил Гриффид, косясь на Нимуэ. Он не мог забыть ужасного проклятия, наложенного ею.

— Конечно отпустит, — успокоил я его и подозвал Нимуэ.

Она дотронулась кончиками пальцев до лбов всех тех, кто угрожал мне тогда в Линдинисе. Воины с благодарностью кинулись целовать ей руки. Я опять обнял Гриффида и, повысив голос, чтобы слышали все, сказал:

— Сегодня, друг, мы насытим бардов песнями на тысячу лет. И станем несметно богатыми!

Люди в шеренге ответили радостными криками. У многих в глазах блестели слезы радости. Теперь-то я знаю, что нет большего счастья, чем служение Иисусу Христу, но как же тоскую по воинскому братству! В то утро между нами не было различий. Только великая, возвышающая душу любовь друг к другу. Мы были братьями и чувствовали себя непобедимыми. Даже у сурового Саграмора в глазах стояли слезы. Один из копьеносцев затянул Военную Песнь Бели Мавра, величайшую боевую песню Британии. И сильные мужские голоса взлетели над шеренгой. Вот уже некоторые кинулись в пляс, неуклюже подпрыгивая в тяжелых доспехах, а другие ударяли древками копий по щитам, выбивая воинственный ритм.

Мы все еще пели о том, что без жалости прольем кровь ненавистных врагов, как эти враги вдруг появились. Один за другим возникали и растекались по дальним полям отряды копьеносцев под ярко вспыхивавшими в рассеянном свете дня знаменами. А мы продолжали петь, выказывая презрение к армии Горфиддида. И я пел со всеми, жаждая вступить в битву с отцом женщины, которую любил. И дрался я не только за Артура. Я понимал, что лишь победа может вновь привести меня в Кар Свое и позволит хотя бы еще раз увидеться с Кайнвин.

Всего час понадобился этой громоздкой орде, чтобы выстроить боевую шеренгу на дальнем берегу реки. Но переправиться через реку можно было лишь на мелководье. И этот брод мы собирались защищать до того момента, когда решим быстро отступить. Но пока враг должен был считать, что мы готовы стоять здесь насмерть. Горфиддид поставил в центре шеренги, напротив брода, лучших своих людей и сам ими предводительствовал. Красная краска на его знамени потекла от дождя, и казалось, что оно уже вымочено в нашей крови. Знамена Артура, черный медведь и красный дракон, развевались над нашими головами. Саграмор стоял рядом со мной, примечая и подсчитывая вражеские стяги. Тут кроме орла Горфиддида были лиса Гундлеуса, красная лошадь Элмета и еще какие-то незнакомые нам знамена.

— Сотен шесть, — подсчитал врагов Саграмор.

— И прибывают все новые и новые, — откликнулся я.

— Похоже на то. — Он плюнул в сторону брода. — И они наверняка заметили, что среди наших символов нет быка Тевдрика. — Саграмор ухмыльнулся. — Эту драчку мы еще будем вспоминать, Дерфель.

— Рад биться с тобой рядом, лорд! — пылко воскликнул я.

И впрямь не было воина более великого, чем Саграмор. Даже Артур не наводил такого ужаса на врагов, как бесстрастное лицо нумидийца и его зловещий меч.

От шеренги Горфиддида отделились два друида. У нас была только Нимуэ, и она смело двинулась навстречу двум мужчинам, скакавшим с одной поднятой рукой и одним зажмуренным глазом. Это были друид Горфиддида Иорвет и Танабурс в своем длинном платье, расшитом лунами и зайцами.

Они приблизились к Нимуэ, обменялись с ней поцелуями и разошлись. Вернувшись к нам, Нимуэ с презрительной усмешкой проговорила:

— Они хотят, чтобы мы сдались. Я предложила им сделать то же самое.

— Прекрасно! — прорычал Саграмор.

Иорвет неуклюже подпрыгивал по ту сторону брода.

— Боги приветствуют вас! — прокричал он.

Никто ему не ответил, а я надвинул шлем поглубже, чтобы меня не узнали. Иорвет поднял свой посох над головой.

— Мой повелитель король Повиса и верховный король Британии Горфиддид ап Кадвелл ап Брихан ап Лаганис ап Коэл ап Бели Мавр подарит вашим смелым душам путешествие в Иной мир. Для этого вы должны совершить одно — отдать нам Артура!

Он ткнул посохом в мою сторону, и Нимуэ тут же прошипела защитную молитву и швырнула две горсти земли в воздух.

Я не шелохнулся, и это было моим ответом. Иорвет покрутил посох и три раза плюнул в нашу сторону. Танабурс вторил ему, проклиная нас. За друидами наблюдали король Горфиддид с сыном Кунегласом и союзником Гундлеусом, и те старались, неистовствуя. Они отдали нашу кровь дьяволам, плоть — зверям, а кости — тлению. Они прокляли наших женщин, наших детей, наши поля и наш домашний скот. Несмотря на то что Нимуэ отводила заклинания, наши люди ежились. Христиане кричали, что бояться нечего, однако, слыша несшиеся через реку проклятия, даже они крестились.

Друиды трудились целый час и напугали нас не на шутку. Нимуэ шла вдоль рядов, касаясь наконечников копий и снимая этим проклятия. А вражеская шеренга начала приближаться.

— Щиты вверх! — хрипло прокричал Саграмор. — Копья вверх!

Враг остановился в пятидесяти шагах от реки. Вперед вышел воин со щитом и копьем и направился к нам. Это был Валерин, вождь, которого мы еще на рассвете с позором выгнали из долины. Теперь он грубостью хотел вернуть себе утерянную честь.

— Артур! — крикнул он мне. — Ты женился на шлюхе!

— Молчи, Дерфель, — предупредил меня Саграмор.

— Шлюха! — надрывался Валерии. — Она уже была ею, когда пришла ко мне. Часа не хватит, чтобы перечислить ее любовников! А с кем путается она сейчас, когда ты, Артур, дожидаешься смерти? Думаешь, она ждет тебя? Да она сплетает свои ноги с одним, а то и с двумя мужчинами разом! — Валерии непристойным жестом вызвал хохот в своих рядах. — Шлюха! — вопил он. — Истрепанная, использованная шлюха! Защищай свою шлюху, Артур, сражайся за нее, червь! — Он ступил в реку, перешел ее вброд и остановился в дюжине шагов от меня. Его взгляд проникал в темные глазницы моего шлема. — Шлюха, Артур, — повторил он, — твоя жена — шлюха. — И плюнул. Он стоял в мокром плаще с непокрытой головой, ветки защитной омелы были вплетены в его длинные черные волосы. Тускло поблескивала нагрудная пластина, и на щите распростер крылья символ Горфиддида — орел. Валерии совсем осмелел и кидал моим воинам жестокие, насмешливые слова. — Ваш лорд не станет биться за свою шлюху, так зачем же вам погибать за него?