Король Зимы - Бернард Корнуэлл

— Они обойдут нас с флангов, — высказал я свое опасение. Артур покачал головой.

— Холм слишком крут для человека в доспехах. Самое худшее, что они могут сделать, так это послать легких лучников. Поставь там горстку людей, Дерфель, и молись, чтобы поскорей пришел Тевдрик. — Он резко повернулся к Галахаду. — Тебя, лорд принц, я прошу отправиться посланцем к Тевдрику. Ты лучше всех сможешь растолковать ему выгоды моей победы.

Галахад нахмурился.

— Я предпочел бы сражаться, лорд.

— А я, — улыбнулся Артур, — предпочел бы выиграть, а не проиграть. Вот для этого мне и нужно, чтобы люди Тевдрика явились до исхода дня. Ты, лорд принц, единственный, кого станет слушать обиженный король. Убеди его, что завтра мы можем выиграть войну или она продлится до конца наших дней.

Галахад нехотя согласился.

— Нас немного, — снова заговорил Артур, — а их целая орда, но мечты сами по себе не становятся явью. Завтра мы можем принести мир бриттам. — Он умолк. Артур всем сердцем желал мира, но хотел сам выковать его. — Каким бы богам вы ни молились, — тихо проговорил он, — призовите их завтра.

Я поспешил отправиться к своим людям. Раза три упал. Не ушибся, но отметил, что это плохое предзнаменование. Артур ехал со мной и остановил свою лошадь на расстоянии полета стрелы от нашего лагеря. Сквозь густую сетку дождя мерцали костры.

— Сделай для меня завтра то, что прошу, Дерфель, — напутствовал меня Артур, — и послезавтра ты сможешь нести свое собственное знамя и рисовать свой символ на щите.

«В Ином мире», — мрачно подумал я, но вслух не сказал, боясь разгневать богов.

* * *

Ни один из моих людей не уклонился от клятвы, и потому уже в полночь мы выступили всем отрядом. Нимуэ увязалась за нами. Она взялась творить заклинание, уверяя, что после этого мы станем невидимы для врага. Из росших во рву кустов она выволокла череп овцы, зарезанной волком, и распласталась перед ним на земле. Так она лежала долго, вдыхая отвратительную вонь разлагающейся твари, затем встала и откинула череп в сторону. Теперь, заявила она, враг станет смотреть в сторону, даже если вы пройдете совсем рядом. Артур обнял меня на прощанье.

— Я перед тобой в долгу, Дерфель.

— Ты ничем мне не обязан, лорд.

— Хорошо, но благодарю хотя бы за то, что ты принес мне весточку от Кайнвин. — Артур искренне радовался тому, что она его простила. — Увидимся на рассвете.

Он похлопал меня по плечу и долго смотрел вслед нашему отряду, цепочкой уходящему во тьму.

В непроглядной тьме мы тащились через травянистые луга и убранные поля, утопая в разжиженной земле и сжимаясь под холодными струями дождя. Зябкая сырость напитала наши куртки, проникая до самого тела. Темнота заставляла нас держаться за полы плащей друг друга, копья мешали идти, щиты погромыхивали, люди спотыкались. Я остановил отряд и выстроил всех в две цепочки. Каждому приказал повесить щит на спину, затем схватиться за копье впереди идущего. Кавана я поставил сзади, и он следил, чтобы никто не отстал, не потерялся. Нимуэ и я шли впереди. Она крепко держала меня за руку, но сблизила нас не любовь, а чернота ночи. Лугназад теперь казался давним, забытым сном. Для Нимуэ и дни, проведенные в уединенном шалаше, и месяцы на Острове Смерти были лишь мгновениями на пути к ее цели.

Нам предстояло спускаться по крутому скользкому склону, поросшему деревьями, и я уже начал опасаться, что мои пятьдесят солдат растворятся, растеряются в ужасной черноте, но тут Нимуэ начала тихонько петь. Люди, ухватившись за тонкий звук ее песенки, как за невидимую нить, потекли вниз, и вскоре все мы оказались на лугу. Каван и я пересчитали людей, а Нимуэ, шипя и пришепетывая, сотворила вокруг нас защитное заклинание.

У меня не было ни малейшего представления, где мы находимся и куда следует двигаться. На затянутом тучами небе не видно было ни звезд, ни луны.

Нимуэ словно почувствовала мою растерянность и принялась решительно распоряжаться.

— Впереди открытое пастбище, — обратилась она к моим людям, — но овец уже увели, поэтому ни собак, ни пастухов мы не встретим. Надо все время идти вверх по склону холма, крепко держась друг за друга. Пройдем пастбище и окажемся в лесу, где и подождем рассвета. Мы все вымокли и продрогли, но завтра согреемся у костров наших врагов.

Голос ее звучал ровно и уверенно.

Вряд ли я смог бы без Нимуэ провести этих усталых, измученных людей сквозь ночь. Мы добрели до леса и упали на мокрую землю. Рассвета я дожидаться не стал. Лишь только на востоке забрезжила серая, стальная полоска, я разбудил спящих вповалку солдат и повел их вниз к опушке. Мы притаились под склоном, крутизной не уступавшим обрывистому боку Тора. К моей левой руке был накрепко прикручен веревкой щит, в правой я зажал древко копья, а бедро холодил Хьюэлбейн. Над перерезавшей долину рекой поднимался легкий туман. Низко между деревьями пролетела белая сова, что было плохим предзнаменованием. Но почти тотчас же в кустах заурчал дикий кот, и Нимуэ успокоила нас, сказав, что кот снимает угрозу, принесенную на крыльях совы. Я вознес молитву Митре и для поднятия воинского духа уверил своих людей, что франки были гораздо свирепее, чем жалкие повисцы, наверняка пропьянствовавшие всю ночь. Иссё и еще одному воину я приказал оставаться рядом с Нимуэ и беречь ее, ибо с ее смертью уверенность моих людей растает, как утренний туман.

Дождь не утихал, и травянистый склон становился скользким. Дальний край неба постепенно светлел, по холмам бежали летучие тени облаков, а в долине пока лежал черный мрак. Вражеские костры все еще полыхали, но часовых мы не увидели.

— Спускаемся, но тихо, — приказал я.

Склон оказался слишком крутым, но зато отсюда мы могли рассмотреть всю долину. Темной тенью рисовалась вдали река, а прямо под нами тянулась между крытых соломой хижин римская дорога. В тех хижинах, наверное, и укрывался враг. Я разглядел четверых. Двое лежали возле костра, третий сидел на крыше хижины, а четвертый прохаживался между деревьями. Небо на востоке заалело, и пришло время выпускать моих копьеносцев с волчьими хвостами.

— Боги будут вашими щитами, — сказал я, — и убивайте хорошо.

Мы бросились вниз. Одни заскользили на задницах, другие бежали, почти падая вперед. Мы, волки Беноика, несли в холмы Повиса смерть, и предвкушение битвы окрыляло нас, наполняло радостью ожесточенные души. Я влетел в кусты малины, отшвырнул попавшуюся под ноги пустую бадью и увидел вышедшего из ближайшей хижины человека. Он щурился от утреннего света и не успел ахнуть, как умер от моего вонзившегося ему в живот копья. Я выл по-волчьи, вызывая моих врагов.

Копье застряло в кишках убитого, и я выхватил Хьюэлбейн. Из соседней хижины выглянул еще один человек, и я полоснул его по лицу, отбросив назад. Мои люди с воем и гиканьем носились между хижинами. Один из часовых метнулся к реке, но пал под двумя ударами копья. Остальные разбежались. Кто-то из моих копьеносцев сунул горящую головешку в соломенную крышу. Изнутри раздался женский крик. Крыша обвалилась. Нимуэ выхватила меч из руки убитого и добила другого упавшего врага. Она испустила протяжный вопль, прорезавший ужасом серый холодный рассвет.