Главный бой - Юрий Никитин

— Пора, — произнес он вдруг со вздохом.

— Что пора?

Он поднялся, огромный и могучий. Багровый огонь страшно икрасиво подсвечивал его спину, отчего лицо казалось суровым и незнакомым.

— Пора, — повторил он. — Вот-вот полночь…Слушай, Леся! Если что-то увидишь или услышишь, не обращай внимания. Бери обоихконей, там в седле зашиты золотые монеты, езжай прямо во-о-он по той звезде.Запомнила? Рано или поздно доберешься до славянских земель. А там уже скажут, вкакой стороне Киев.

— А ты?

— Надо идти, — ответил он могучим, красивымголосом. — Не поднимайся!

Голос был строгим, она замерла у костра как мышка. Краемглаза видела, как он уходил, а впереди бежала огромная черная тень, затем тьмапоглотила обоих.

Добрыня двигался быстрыми шагами, а когда уже отошелдостаточно далеко, увидел маленький овражек, прыгнул, проехал по спине досамого дна. Здесь тихо звенел невидимый ручеек, дно пологое, шелестит невидимаятрава. Только звездное небо не по видноколу, а срезано темными краями оврага.

А в двух шагах из глубин земли уже начал пробиваться лиловыйсвет. Добрыня стиснул зубы, сжал кулаки. Страшно умирать вот так, когда никтоне зрит, когда не важно, с красивой улыбкой примешь смерть или с перекошенной встрахе мордой простолюдина…

Он выпрямился, выдвинул нижнюю челюсть. Свет поднялсястолбом, а с ним возник отвратительный демон. Добрыня взглянул на него схолодным презрением:

— А, это ты, тварь?

Лиловое тело метнулось в его сторону. Нечеловеческим усилиемДобрыня удержался на месте, а челюсть держал все так же выдвинутой, губыпрезрительно сжатыми. Древний бог рухнул ему под ноги, раскинутые в стороныкогтистые лапы вцепились в землю. Добрыня застыл, ибо этот бог сейчас явился вличине уродливого простолюдина с короткими тупыми рогами. Искры уже не бегаютпо хитиновому телу богомола, а сама мужицкая спина выглядит уязвимой…

Бог, а вернее, демон, ибо если он, Добрыня, остался веренсвоим богам, значит, этот — демон, суетливо целовал сапоги. Его трясло, налиловой спине топорщились старые выцветшие чешуйки. Добрыня сделал невероятноеусилие, сдвинул непослушное тело на шаг назад. Демон приподнялся на колени,безобразная морда перекосилась в ужасе.

— Мой господин!.. Прости! Прости!.. Теперь я в твоейвласти!

Добрыня проговорил:

— Ну?

Демон ударился рогатым лбом о землю:

— Прости! Прости!.. Ведь милосердие — это отчеловека! Ведь боги не бьются с людьми! Ни один бог не волен сразить человека…

Добрыне показалось, что недавно это уже слышал, сейчас жепрорычал грозно, чувствуя, что надо сделать страшное лицо, хотя внутри всетряслось как у зайца:

— Ты к чему это плетешь, тварь дрожащая?

Демон заторопился, заговорил еще чаще, глотая слова, теперьэто был уже не всемогущий демон… а если и всемогущий, то все же чем-тосмертельно напуганный, и… почему-то в его, как он сказал, власти.

— Пощади! У меня никогда не было власти тебе повредить!Это не я сжег твой дом и погубил твоего отца, не я умертвил твою жену! Так вКниге Судеб. Меня однажды допустили к Роду почистить его перья… он иногдазабывает… я краем глаза заглянул в эту Книгу, успел увидеть, когда и как умреттвой отец, твоя жена… Я просто солгал, что их жизни в моей власти! Мне простохотелось получить в жертву боевого коня, меня бы тоже чтили…

— А мой срок? — спросил Добрыня грозно.

Демон всхлипнул:

— Герои сами куют свои жизни. Над ними Книга Судеб невластна. Я схитрил, попытался вынудить тебя принести мне жертву… Но ты оказалсястоек, теперь меня страшит наказание, когда узнает великий Род… Я понял… ятолько сейчас… в эту минуту понял, что он все знал… что он нарочно дал мнезаглянуть в эту проклятую Книгу!

— Зачем? — тупо спросил Добрыня.

— Это было испытание! Он испытывал, как я поступлю… Яне выдержал, воспользовался нечестно полученным знанием. Но нечестно обретенноеведет к пропасти… Я уже на краю, я уже лечу на дно!.. Если ты простишь, ясослужу тебе любую службу. Мне казалось, что это так просто: если нашептывать,что самое ценное — это жизнь, то человек на любые предательства пойдет,подлости, гнусности, дабы жизнь свою никчемную сберечь и возлелеять. Если нужнолгать — солжет, предать — предаст, убить — убьет… Если бы тыподдался… а человек слаб!.. Эх, если бы поддался… — Он запнулся, уронилголову.

Добрыня резко прервал:

— Продолжай, тварь дрожащая! Что тогда?

— Тогда стал бы тварью дрожащей ты, — ответилдемон почти шепотом. — Ради сохранения жизни попрал бы свою честь… то истьстал бы слугой Тьмы! Но ты выстоял. На самом же деле над человеком не вольны нибоги, ни демоны, ни само Небо. Это человек волен… даже над богами. Потому испрос с него, ибо только он все… по своей воле!

Добрыня чувствовал, как его бросает то в жар, то в холод.Душу охватывает то дикое звериное ликование, что жив, что будет жить, то сжигалдотла стыд: поверил, вел себя как безумный, как дурак, как… а он же Добрыня!

— Я родился в лесу, — проговорил он, — ноповидал мир и дальше родного леса. Что-то не верится, что ты все это придумалсам. Кто за всем за этим?.. Когда я уезжал, все сильнейшие богатыри Киева ужеразъехались!.. Кто все это затеял? Кто подсказал заглянуть к Роду через плечо?

Демон сжался:

— Я не могу… Меня ждет страшное наказание, передкоторым меркнут…

Добрыня потащил из ножен меч:

— Я дам тебе быструю смерть. Через сотню-другую летвылезешь из-под земли как новенький…

— Через тысячу, — прошептал демон.

— Но ты будешь снова, — продолжал Добрыня. —Таким же, как сейчас. А так я выжгу тебе глаза, отрежу нос и уши, отрублю рукии ноги… И ты останешься слепым, глухим и немым… язык тоже вырву!.. навеки.

Демон прошептал с мукой:

— Ты угадал, человек. Силу киян выманили, чтобы самКиев стереть с лица земли. На тот град пошла невиданная мощь. Однако он уцелел…твоя заслуга в том… немалая. Но беда еще не ушла. И отвратить ее смог бы толькоты… но уже не успеешь… Киев далеко.

— Говори!!!

Голос грянул с такой мощью, что демон распластался на земле,как попавшая под сапог великана огромная жаба.

— В Царьграде, — пролепетал он, — в Царьградеснова сменилась вера, сменились храмы… Но служители новой, объявив старых боговдемонами, тайно просят у них помощи. Те колдуны обнаружили, что с древнихвремен уцелел один Страж. Их когда-то создали боги, дабы…

— Знаю, — грубо прервал Добрыня. — Дальше! Ибыстрее.