Главный бой - Юрий Никитин

— Что за лук у тебя, девица?

— Лук как лук, — ответила она отстраненно, еепальцы молниеносно наложили новую стрелу, а взгляд внимательно изучалптиц. — Обыкновенный…

— Тогда что за руки у тебя…

Стрела сорвалась с тетивы, негромко щелкнуло, а на тетивутут же легла новая стрела. Острый наконечник из закаленного булата неотрывноследил за стаей. Птицы двигались по широкому кругу, зло шипели по-звериному, ноне приближались.

Кони дрожали, Добрыня шептал им успокаивающие слова,лодочник неторопливо греб. Лодка двигалась будто через расплавленную смолу.Противоположный берег вырастал медленно, в странном грязно-желтом тумане,словно забрызганный болотной водой. Птицы наконец разом забили крыльями,унеслись вниз по реке. Леся опустила лук, но стрелу не снимала.

Только спросила перевозчика:

— Но кто на той стороне реки?

Лодочник взглянул с некоторым удивлением:

— Я думал, ты знаешь, на что идете.

Его глаза скользнули с ее лица на застывшую фигуру могучеговоина. Лодочник чуть улыбнулся, его сильное тело продолжало мерно откидыватьсяназад, с силой загребая веслами, а когда он заносил весла для нового гребка,лицо становилось особенно устрашающим.

— Не знаю, — прошептала Леся. — Скажи…

Лодочник бросил быстрый взгляд на Добрыню:

— Многие герои стремятся на тот берег. Многие герои,наверное, идут и с другой стороны. Хотя там могут быть горы… или болота, незнаю. Но известно многим, что там находится Черная Гора. А в той горе живетневедомый властелин. По его слову даже трава не растет, а муравьи уходят насажень в землю и не показываются в его владениях.

Леся спросила с напряжением:

— Он… кто?

Лодочник ответил глухо, глаза отвел в сторону:

— Кощей.

— Он колдун? Чародей? Или неведомый бог?

Лодочник подумал, явно хотел почесать в затылке, но рукизаняты. Вместо этого, после долгой паузы сплюнул в воду:

— Просто Кощей. Так знают все. Тут много племен инародов сменялось, а он все был… Не колдун, ибо те хоть и дольше простых людейтопчут землю, но тоже мрут. Но и не бог, богам запрещено вмешиваться в людскуюжизнь.

— А он вмешивается?

Он хмыкнул:

— Ты еще не зрела поля, усеянные камнями! Узришь… еслиуспеешь. Это и есть ответ.

С той стороны реки приближался плотный серый туман, похожийна слежавшийся снег. Лодка пошла медленнее, весла без плеска зачерпывали воду.Теперь туман окутал их со всех сторон. Даже корма лодки и нос едва-едвапроступали, призрачные и нереальные, как лунный свет. Наконец лодочник застыл, споднятых лопастей медленно сливались крупные тяжелые капли, похожие назастывающую смолу.

Медленно и угрожающе проступал берег. Под днищем скрипнулпесок, лодка ткнулась в берег. Сквозь туман проступал красноватый обрыв, серыеузловатые корни. Добрыня вывел коней, Леся выпрыгнула, лук и стрелы наготове.Лодочник тут же пихнулся веслом, лодка ушла в туман.

— Добрыня, — прошептала Леся.

— Что?

— Страшно-то как…

Он раздраженно покосился на сильную девушку, выпрямился ирасправил плечи. Тяжелые ножны успокаивающе задвигались по широкой спине.

— Пусть им будет страшно, — ответил он.

Леся смотрела, как он, ухватившись за корни, быстро поднялсянаверх. Обрыв оказался невелик, там он встал на колени и протянул ей руку. Ееладонь оказалась вдвое уже, чем его, вздернул наверх с такой силой, что Лесяоказалась в его объятиях, едва не свалив.

— Спасибо, — торопливо сказала она, щеки ееполыхали как маков цвет. — Я бы ни в жисть не взобралась!

— Да что ты, — буркнул он. — Вот как конямвзобраться…

Ее щеки вспыхнули от обиды. Даже кончики ушей защипало, онапоняла, что ее уши сейчас светятся сквозь туман, как огоньки далеких костров.

— Ниже должен был берег… положее, — предположилаона робко.

— Ниже? — переспросил он.

И пошел по течению вверх. Через два десятка шагов обрывперешел в мягкий луг. Добрыня исчез, а туман поглотил даже звуки шагов. Онадолго стояла, несчастная и брошенная, страшилась шевельнуться. Наконец изтумана выступила настолько блистающая фигура, словно доспехи облили водой.

Он вел коней в поводу, предупредил:

— Здесь плохая земля. Норки… Да и туман. Пока пешком!

Туман стоял серый и грязный. Как тучные коровы, двигалисьсовсем плотные скопления, но иногда землю удавалось разглядеть шагов за десятьвперед. Добрыня шагнул, Леся заторопилась следом. Ей хотелось ухватиться хотябы за пояс богатыря, но побаивалась немилости, двигалась шаг в шаг, дваждынаступила на пятки. Добрыня недовольно заворчал.

Земля под ногами мертвая, сухая, словно не протекает рядом река.Добрыня как призрак скользил впереди. Тяжелый, как боевой конь в доспехе и спопоной, богатырь двигался настолько бесшумно, что Лесе на миг почудилось, чтоон вовсе не касается земли. В страхе посмотрела под ноги, собственные шагитонут в этом плотном пугающем тумане, она тоже призрак, но только оченьиспуганный призрак…

Фигура Добрыни начала проступать четче. На миг блеснул шлем,затем снова заволокло туманом. Она успевала увидеть то мелькнувшую руку, тослегка вычерчивался силуэт, но, когда снова на железе зажегся солнечный лучик,поняла, что они начинают выходить из пугающей стены тумана.

Впереди все то же безрадостное выжженное поле. Мертвое,словно в давние века горел сам камень, с той поры эта гарь вроде бы почти сталаземлей… но и не стала, так как все голо, ни травинки, ни жучка под ногами.Туман наполовину рассеялся, можно зреть на много саженей, хоть не на версты,окрестности скрыты…

Внезапно Добрыня остановился, застыл. Леся видела, какдергаются крылья его красиво вырезанного носа. Ноздри, тоже красивовылепленные, сейчас раздуваются, ловят запахи, схлопываются как у лесногозверя, снова растопыриваются как коровьи уши.

— Жди здесь, — сказал он внезапно.

— А ты?

— Схожу вперед.

— Добрыня! — возразила она. — Мне однойстрашно!

— Я тебя с собой не звал, — ответил он, необорачиваясь.

Голос был холодный, злой. Леся съежилась, как побитый заяц.Добрыня бросил ей повод, качнулся, пошел через это страшное поле. Леся видела,как он поправил ножны за спиной, провел рукой по поясу. Его горящая под солнцемфигура начала терять очертания, стала совсем призрачной, истончилась и пропалавовсе.